Даниэль с удивлением оглядел лежащее перед ним тело:
— Ну, скорее всего, организм, активно восстанавливаясь, начал использовать все возможные ресурсы, включая существующую мышечную ткань и жировую прослойку. Вот тело и «подсушивается». Пожалуй, я увеличу подачу питательных веществ и общего объема жидкостей.
Но и на следующий день изменения, происходящие с телом, не исчезли, а еще через два, стали даже еще более заметны. Лицо тоже постепенно изменялось, причем Леардо оно стало казаться смутно знакомым. И если только что упавшей, Анри давал лет восемнадцать — двадцать, то сейчас перед ними лежала девушка, выглядевшая на пятнадцать — шестнадцать. Даже Даниэль вынужден был это признать. Проведя диагностику, он, пребывая в очередном шоке, сказал, что все биологические ткани и общие размеры костей, уменьшились пропорционально определяемому возрасту. Как подобный процесс возможен в принципе, он не понимал.
Однако раны продолжали активно регенерировать, а внутренние органы почти полностью восстановились. Тайком от Анри приподнятая повязка на правом глазу показала, что и с приживленным органом полностью все в порядке. И, похоже, планируемая коррекция по размеру будет минимальна, если, вообще, понадобится. Соответствие ауры он просто побоялся проверять, понимая, что в любом случае уже ничего сделать не сможет.
Единственное, что еще обеспокоило Даниэля, помимо отката биологического возраста, это то, что происходило с шеей пострадавшей. Нестандартный мышечный каркас, с невероятной скоростью окончательно сформировавшиеся странные многослойные, трубчатые позвонки, непонятные утолщения в начале и конце шеи. Трахея и голосовые связки, также выглядели очень странно. Что, для чего и зачем, куча вопросов без ответа. Но это было еще начало…
Несколько дней спустя, друзья молча сидели в лаборатории возле ложа, на котором лежал… ребенок. Девочка, которой можно было дать лет десять — одиннадцать, не больше. Леардо при этом пытался понять, почему она кажется ему знакомой.
Повязки были все сняты. Только небольшая салфетка была прикреплена на левом глазу. Как сказал Даниэль, внимательно осматривая девочку: «Временно, на всякий случай».
Следы от ран, несмотря на ожидания остались, но страшными не выглядели, так, тонкие линии, которые даже шрамами назвать было сложно. Люцифиано не переживал по этому поводу, с полным основанием считая, что позже их спокойно уберет.
Анри все еще смотрел на девочку, пытаясь вспомнить, кого она ему напоминает. И пока, кроме самого Даниэля других кандидатов не было. Оставался один вопрос, как?
— Ты по-прежнему не хочешь, мне ничего сказать, — упорно пытался он вытащить из своего друга истину.
— Я тут совершенно ни при чём, — стараясь выглядеть честным, оправдывался Даниэль.
Однако Анри, зная друга ну очень давно, подозревал (и не без основания) того, в том, что он что-то скрывает. А Даниэль действительно догадывался, о происходящем, и это предположение грело ему душу, очень сильно грело.
— И, кстати, почему у нее белые волосы, — махнув рукой на удивительно быстро отросший ежик на голове девочки, опять спросил Анри, — ведь я точно помню, что когда мы удаляли их остатки в первый день, они были черными.
— Да не знаю я, — опять ушел от ответа Даниэль и постарался сменить тему, — Слушай, уже дважды все перепроверено. Физически, тело, несмотря на некоторые… странности, полностью здорово. Процесс омоложения тоже окончательно остановился. Показатели мозговой активности, насколько я могу видеть, в норме. Фактически ее удерживает в бессознательном состоянии только моя печать. Однако перед тем как выводить из комы, надо ее перенести, наверх, в комнату. Все-таки, если она придет в себя в более обычной обстановке… будет лучше, — как-то неловко закончил он.
— А откуда ты знаешь, какая для нее обстановка обычная? Может, для нее такая обстановка, как в твоей лаборатории самая обычная, а? — спросил, демонстративно приподняв брови, Анри.
Но, в конце концов, так и не добившись от Даниэля внятных ответов, он помог, под горящими от любопытства взглядами слуг, отнести девочку в комнату, оказывается, заранее выбранную Люцифиано. После того как они аккуратно уложили ее в кровать, Даниэль, под удивленным взглядом Анри, стал притягивать девочку к ней специальными ремнями.
— На всякий случай, — отвернувшись в сторону, ответил Люцифиано на его невысказанный вопрос.
После чего, он быстро подсоединил от заранее установленной линии энерговода проводники к телу, и от небольшого агрегата с емкостями две трубочки с медленно капающей жидкостью. Наконец, навесил над кроватью несколько диагностических печатей. Потом, немного замешкавшись, установил специальный контейнер у нее между ног. И тщательно укрыл одеялом.
— Энергия, питательные вещества, контроль над ее состоянием и э-э-э… сбор отходов жизнедеятельности, — пояснил, почему-то смутившийся на последних словах Даниэль.
— И чем, ЭТО отличается от обстановки в лаборатории, — скептически произнес Анри.