Ангелина сердито передернула плечами и застучала каблучками по ступенькам, миновав бегущего вниз швейцара, которого сопровождал представитель ресторанной службы безопасности, похожий на оживший башенный кран.
- Добрый вечер, Константин Валерьевич!.. ох!.. А что случилось, Константин Валерьевич?!.. фффух!..
Костя широким жестом продемонстрировал свою машину, рыжий пуховик, который возился на асфальте, словно перевернутый жук, и свирепо спросил:
- Ну и какого черта?!
Швейцар, мгновенно разобравшийся в ситуации, запричитал:
- Так уже выбили разрешение, через два месяца парковку сделают!
- И что - мне от этого сейчас полегчать должно, что ли?! - Костя сплюнул, обошел пытающуюся встать женщину и направился к лестнице. - Не дай бог что еще с машиной сегодня случится...
- Мы приглядим за машиной, Константин Валерьевич! Не беспокойтесь, Константин Валерьевич! Все будет в порядке, Константин Валерьевич!
- Все уже не в порядке! - грохнул Костя, вступая в ресторанные двери.
В холле Ангелина вертелась перед огромным зеркалом, ища возможные изъяны в своем безупречном облике. Костя отдал пальто гардеробщику, который, подперши голову кулаком, хмуро смотрел в экран крошечного телевизора, тоже подошел к зеркалу и чуть пригладил на висках свои густые темные волосы, как и у отца пробитые ранней легкой сединой. Вначале его это приводило в раздражение - не больно-то здорово в столь молодом возрасте уже смахивать мастью на миттельшнауцера, но краской для волос Денисов так и не воспользовался, быстро убедившись, что не стал меньше нравиться женщинам. Седина добавляла импозантности его всегда безукоризненно элегантному внешнему виду, при этом удивительным образом не накидывая годов, выглядел он по-прежнему гораздо моложе своих тридцати шести, и Костя, ощущая, как недавнее бешенство постепенно сходит на нет, легко улыбнулся зеркальному двойнику, чьи глаза, серые с голубой искрой, смотрели уже почти спокойно. Поправил светлый воротник темно-голубой рубашки и чуть подтянул узел серебристо-белого с тройными серыми полосками галстука от Salvatore Ferragamo. Галстуки были Костиной слабостью, он покупал их постоянно и привозил из всех стран, где доводилось побывать, предпочитая, впрочем, конечно же, итальянские ручной работы. Для галстуков у него было несколько отдельных шкафов. И еще один шкаф для галстуков подарочных, выкидывать которые было неудобно, а носить - невозможно, ибо дарители галстуков, как правило, в галстуках ничего не смыслили. Например, Ангелина на день рождения преподнесла ему ярко-зеленый галстук, разрисованный согнутыми ногами в кроссовках и половинках спортивных трусов. Ей он показался оригинальным, у Кости же вызывал отвращение - галстук производил впечатление футбольного поля, по которому сошедший с ума после проигрыша своей команды тренер разбросал оторванные конечности футболистов. Дарио Ардженте мог бы снять отдельный фильм по мотивам этого галстука.
Еще раз пригладив волосы, Костя, подтолкнул жену, увлеченную таким же самолюбованием, в нужном направлении. В его памяти всплыл распухший нос с родимым пятнышком на кончике, и он невольно скрежетнул зубами. Надо было, все-таки, вмазать этой бабе как следует, чтобы в следующий раз была поосторожней! Он машинально тряхнул пальцами, которыми сжимал рыжий пуховик, точно на них осталась липкая грязь, после чего для душевного успокоения возложил их на изящное плечо жены, обтянутое бархатистой тканью. Ангелина кокетливо улыбнулась ему, разумеется, приняв этот жест за проявление чувств.
Дура.
* * *
-...ну так вот, я даю через весь город чуть ли не под двести, а в результате этот придурок выходит ко мне в семейных трусах - он, оказывается, вообще про все, на фиг, забыл!
За столом раздался дружный хохот. Денисов смеялся больше из вежливости, Витькина история была довольно глупой, но он старался, чтобы его смех звучал искренне. Витька Павличенко являлся сыном бывшего мэра, ныне заслуженного бизнесмена, которому принадлежала треть города, и был весьма полезен, особенно когда возникала необходимость прикупить или арендовать недвижимость в выгодном месте. Поэтому Костя дружил с Витькой, смеялся Витькиным шуткам и улыбался его жене Эльке, злобной тощей стерве, которую ему с первых же дней знакомства хотелось утопить в море. Элька испытывала к нему аналогичные чувства, и когда они озарялись взаимными улыбками, Денисову чудился в воздухе металлический скрежет. С остальными было попроще - жена Павлика, Оксана, была слишком флегматична, чтобы испытывать чувства к кому-либо, а Наташа, постоянная пассия денисовского двоюродного брата Борьки, Косте симпатизировала и иногда спала с ним, если Борька напивался или был занят чем-то еще. При этом Наташа гордо носила звание Гелькиной лучшей подружки. Бабы!
- Как там со зданием дела? - спросил Костя, гася окурок в пепельнице и не замечая подмасленного взгляда жены, улыбавшейся ему сквозь бокал мартини.
- Да нормально все, - отозвался Витька, старательно жуя. - Последние калеки выехали, мы уже переделку начали. Так что двадцать квадратов на втором этаже, прошу - пользуйтесь за ваши деньги.
- Мы договаривались сорок на первом, - Денисов чуть дернул бровями.
- Костян, не борзей! Двадцать, второй этаж, центр - отличное предложение! Первый этаж уже весь расписан...
- Да, гастроном, аптека, ювелирный, - ловко перехватила разговор Элька, глядя на Денисова с откровенным злорадством. - Многим людям тяжело подниматься по лестницам, поэтому предметы первой необходимости должны быть на первом этаже, а уж...