А немец покачал в воздухе тонким кривым пальцем.
– Ви, господин Магомедов не русский, не надо меня обманывать, ви с Кавказа...
Мой учитель посмотрел на него с внезапной злостью и сказал:
– Для вас, господин Фридрих Майстер, мы все русские! Юберменьши хреновы!
И такая меня взяла гордость за наших людей и наш народ!
Но ладно, что ни говори, а руки у немцев всё-таки золотые, удалось им из трёх моторов к нашим МиГам собрать два вполне пригодных. Так мне этот Фриц и сказал, улыбаясь, от уха до уха:
– Летать можно ещё месяц, может два. Потом только в музей, как чудо. Табличка, ремонт делал Фриц Майстер. Жалко, нельзя на ваш истребитель поставить мотор Юмо, от Штука. Не подходит крепление. У нас есть два таких в масло, прямо с завода.
Вот чудило: мотор от "лаптёжника" на моём Миге – это я даже не знаю, что. Майор Скоробогатов сказал такое хитрое иностранное слово "химера", типа орёл с головой крокодила. В общем, ребята улетели домой, как раз после моего возвращения из "учебного" полёта. Специально ждали, чтоб попрощаться. Поручкались, обнялись на прощанье. Наказал привет ребятам передать, а больше других Вальке Фигичеву. Да и командиру нашему майору Иванову, благодарность за сватовство. Что бы там дальше не было, но скучать не придётся. Улетели. Помахал я им рукой и пошёл в столовую, на обед.
Только сел за стол, а тут шум-гам-тарарам... Вернулась тройка майора Скоробогатова. Сначала я не понял, из-за чего такой крик: ну вернулись и вернулись. Причём пришли все, без потерь и даже без дырок, чего так кричать?
Оказывается, мы с Гуссейном недоглядели. Там за двумя девятками бомбёров, шла группа транспортников, тоже "Кондоров" с десантом. Откуда это известно? Майор Скоробогатов рассказал. Как только я засёк первую группу, с "Москвы" на высоту в пять км подняли "марсианина". Ну, так наши севастопольцы вертолёт с дальнобойным радаром называют. А ему оттуда всё до самого Киева, как на ладони. Он-то и навёл перехватчиков сначала на вторую группу. Такие же две девятки "Кондоров", только с планерами на прицепах. И после атаки из них не бомбы посыпались, а парашютисты. В море с ледком. У-х-х!
Сначала сбили все транспортники, потом пошли и прикончили недобитых мной бомбёров. И сейчас командование, включая даже самое Верховное, которому, конечно уже всё доложили, бьёт, по меткому выражению майора Скоробогатова, "ножкой" в ожидании хоть одного пленного. Все жаждут знать, "что это было, и на что оно рассчитывало!" Понятно, что это был десант. Но куда? Две девятки транспортных "кондоров" – это, максимум, батальон. С планерами – полтора или два. Батальон или два тут будут съедены как пирожки, быстро и без остатка. И к чему такая роскошь, как "кондор"? У немцев что, обычные транспортные юнкерсы кончились?
Майор Скоробогатов сидит напротив меня и, стремительно уничтожая гречку с мясом, говорит:
– Сейчас туда и лидер "Ташкент" вышел, из Севастополя МБР-2 вылетели, а с нашей эскадры аварийно-спасательные вертолёты. Ищут. Нужен хоть один фриц, чтоб мог говорить. Расскажет, что это была за заморочка, потом нехай дохнет!
А Гуссейн все не успокаивается:
– Са-аня, верти дырку! "Боевик" – это по минимуму. С почином тебя!
Короче суд да дело, а у нас с Гуссейном, если вы не забыли, ночью боевое задание. Вот только спать не хочется ничуть. Но приказ есть приказ, и товарищ капитан посылает меня к местному врачу. Тот дал мне таблетку и предупредил:
– Водкой не запивать. А то знаю я вас!
- Что, могу не проснуться? – спросил я его.
- Проснуться-то проснёшься, но неизвестно когда. Может, в следующем столетии, – ответил тот и улыбнулся. – Шутка!
Шутники хреновы… Пришёл я в казарму, таблетку водичкой из титана запил, лёг и не заметил, как провалился в сон. Что мне точно снилось, не помню, какой-то кошмар, типа, что летаю я абсолютно голый безо всякого самолёта и стреляю по мессерам из пулемётов, которые у меня вместо рук. Сбиваю их, сбиваю, а они все не кончаются. Жуть!