«А зачем ему это делать? — хмуро буркнул внутренний голос. — Помнится, буквально прошлой ночью он видел Каролину голой. То бишь уже успел насладиться всеми ее прелестями».

— Какой ты бука, Элден, — хихикнула Каролина, кокетливо накручивая на палец выбившийся из высокой прически упругий локон.

К слову, выглядела она очень и очень неплохо. Конечно, роковой молоденькой красавицей ее теперь нельзя было назвать. Но в ней появилась какая-то внутренняя стать, присущая людям, которые не стыдятся возраста. Да, очевидно, что ей больше сорока. Но о прожитых годах говорили лишь несколько седых прядок на висках, подчеркивающие густоту и блеск ее темных волос, и пара едва заметных морщинок около рта. Фигура же осталась по-девичьи стройной и гибкой, а в глазах плескалось озорное лукавство.

Выражение лица Элдена в этот момент из просто недовольного стало наикислейшим в мире.

— Баронесса Трей, — проговорил он со скепсисом, — я крайне редко грублю женщинам. Но сейчас готов отступить от своих принципов. Если вы связались со мной для того, чтобы вновь попытаться соблазнить — то идите ко всем демонам вместе взятым. Я сыт вашими выходками по горло.

— О, я начинаю завидовать твоей невесте! — Каролина, ни капли не обидевшись на столь резкую отповедь, разразилась волнующим грудным смехом. Словно невзначай приложила ладонь к бурно вздымающейся груди, каким-то немыслимым образом изогнувшись так, что и вторая лямка почти соскользнула с плеча.

Элден мученически закатил глаза и покачал головой. Потянулся было к амулету с явным намерением оборвать нить чар.

— Я в курсе того, что произошло между тобой и Артеном сегодня, — торопливо проговорила Каролина, оставив свое жеманство. — После того, как вы с Раулем вернулись из моего имения.

Рука Элдена замерла, так и не накрыв амулет. Немного помедлив, он сделал приглашающий жест, предлагая ей продолжать.

— Да, я больше не имею второго облика. — Каролина криво усмехнулась. — Но у меня во дворце осталось достаточно друзей. И, заметь, никогда в жизни я не буду играть на стороне Артена и его сыновей.

— Даже если вам пообещают вернуть крылья? — полюбопытствовал Элден.

— Ай, не болтай глупостей! — Каролина раздосадованно поморщилась. — Ты же прекрасно знаешь, что этого никогда не произойдет. Слишком сильно я в свое время потопталась по самолюбию Артена. Если бы не его дурацкие принципы, что любовниц, даже бывших, убивать ниже его достоинства, он бы с превеликим удовольствием прикончил меня давным-давно. Еще бы! Я бросила его прямо перед свадьбой.

— Предположим, — неопределенно протянул Элден. — И что дальше?

— Клянусь, если бы я знала, какую игру затеял Артен, то предупредила бы тебя, — с жаром выдохнула Каролина. — Но он провел и меня, скормив ту информацию, которая была ему полезна. И которой я потом поторопилась поделиться с тобой. В этой игре я тоже оказалась пострадавшей стороной. Ну что ж, зато теперь я знаю, кто из моих так называемых друзей оказался предателем.

— Я рад за вас, баронесса, — прохладно отозвался Элден. — Но, право слово, не совсем понимаю…

— Я готова принести клятву на крови, что не обманываю тебя! — перебила его Каролина. — Элден, ты знаешь, насколько серьезно последователи Тиарга, пусть и лишенные тени, относятся к этому!

Не дожидаясь ответа Элдена, она резко выкинула вперед руку. В воздухе сверкнуло узкое лезвие кинжала, появившегося словно из воздуха. И женщина, даже не поморщившись, одним уверенным взмахом располосовала себе ладонь. На пол упало несколько тягучих алых капель.

— Я ненавижу Артена, — прошипела Каролина, глядя в упор на явно растерявшегося Элдена. — Ненавижу Рауля. Ненавижу Дэниеля. Лучше бы эта троица убила меня. Как будто ты не понимаешь, какое это мучение — до конца дней своих оказаться запертой в теле обычного человека. Каждую ночь во сне я вижу небо. Чувствую ветер под своими крыльями. Купаюсь в лунных лучах, свободная и счастливая. Ты представить себе не можешь, какую боль я испытываю, когда просыпаюсь и понимаю, что этого больше никогда не будет. О, Артен поступил бы куда милосерднее, если бы просто убил меня. Но нет, ему мало было наказать меня. Он хотел унизить меня своим якобы милосердием, которое в действительности страшнее самой мучительной, самой долгой пытки.

Выпалив это на одном дыхании, Каролина замолчала. Сжала раненую руку в кулак, словно не замечая, как кровь стекает вниз, безнадежно портя дорогой наряд.

Ничего себе! Я мысленно присвистнула при виде такой экспрессии. Да уж, верно говорят, что нет врага страшнее, нежели оскорбленная женщина.