Внезапно Корнелиус вздрогнул, затем схватился за сердце и повалился на пол. Все, кроме Стеллы так и отпрянули от него.

– Что с ним? – воскликнул я.

– Он умирает, – спокойно сказала Стелла.

– Но почему?

– В нем заложен ген наказания, как и у всех солдат императора.

– Что за ген?

– Если солдат попадает в плен или отвечает на вопросы противника, в любом из этих случаев запускается механизм самоуничтожения. У него нет шансов.

И Стелла отпустила обмякшее тело, которое растянулось на полу. Верный медицинскому долгу, я бросился к умирающему. Нащупал пульс, затем потрогал лоб, проник сквозь черепную коробку в мозг Корнелиуса и со скоростью четвертого «пентиума» просканировал его. Быстро обнаружил нужную программу и небольшим усилием воли отменил ее, а затем стер. Да, Стелла права. Матрица при мне. Ничего подобного раньше я делать не умел.

Корнелиус вздохнул и открыл глаза.

– Я жив? – спросил он. – А ведь я действительно жив! А ведь умирал! Умирал по-настоящему. Вся жизнь пролетела у меня перед глазами. А потом я увидел длинный темный тоннель и далекий свет в его конце. Я уже собрался лететь туда на свет, как вдруг вернулся обратно.

– Будет жить, – поставил я диагноз.

– А вот мы нет, – проворчала Стелла, – если мы сейчас же не уберемся отсюда.

Я положил ей руку на плечо:

– Ты права. Не хочу повторяться, но только каким же образом мы покинем эту планету?

– Точно таким же, каким сюда попали!

Признаюсь, я был обескуражен.

– А как мы сюда попали?

– Ты нас сюда доставил, – спокойно и деловито ответила Стелла.

– Я?

– Конечно ты.