Он меня снова поцеловал. И в этот раз крепко. Гущин умел целоваться, это точно… Его поцелуи такие манящие, сексуальные… Классные, одним словом.

Но…

Я не хотела его. Я все время вспоминала Мишу, его жаркое дыхание, запах…

Тут щелкнула машина, и кофе полилось в чашку. Для меня это стало сигналом судьбы.

Я отпрянула от Сергея и заявила:

— Это не гормоны.

Гущин снова рассеянно посмотрел на меня, словно все мысли, собирая в одну кучу.

— Извини, — покраснела я.

Он тяжело задышал:

— Вика, что происходит?

— Извини, ты тут не при чем…

— Ты сейчас меня продинамила и говоришь, что я не при чем?

— Дело не в тебе, а во мне, — напрасно оправдывалась я.

— В этом я и не сомневаюсь, — Сергей взял кофе. — Черт! — он поставил чашку на стол и отодвинул. — Что не так?!

Я поняла, что он от меня не отвяжется, и сказала честно:

— Я проверяла свои чувства к Высоковскому.

И тут он схватился за голову, а потом заржал почти истерически. Затем, все так же смеясь, сказал:

— Ты хотела ему со мной изменить!

Это прозвучало так вульгарно и больно, что я ему из-за всей силы вмазала пощечину.

После этого он замолчал. Моя рука горела… А он с такой злобой посмотрел на меня, что я уже испугалась, что сейчас даст сдачи. И поэтому сказала: