Географические координаты целей – широта и долгота теперь преобразовывались в строчки уравнений, значения которых трансформировались через синусы, косинусы и тангенсы углов в конкретные значения, которые затем передаются наводчикам в обе башни 305-миллиметровых орудий. Офицеры-артиллеристы во главе с Алексеем готовили данные, чтобы ввести их в ПУС – прибор управления стрельбой, своеобразный электромеханический компьютер.
Параллельно все данные обрабатывались и на электронной счетно-решающей машине. Это не был компьютер в прямом смысле слова, скорее – гигантский электронный калькулятор на радиолампах. Но и он занимал целый отсек. Детище гениального физика и математика Мстисла́ва Все́володовича Ке́лдыша, который впоследствии станет вдохновителем советской космической программы и Президентом Академии наук СССР. Но сейчас он прежде всего талантливый ученый, создавший уникальную электронно-вычислительную систему артиллерийской стрельбы. Его ЭВМ повысила точность ударов сверхтяжелых орудий в несколько раз.
– Цели распределены и обозначены, – доложили офицеры-вычислители боевого управления.
– Стрельба обеими башнями, заряд половинный, снаряд шрапнельный с дистанционным подрывом и шрапнельно-огневой с дистанционным подрывом, – приказал Алексей. – Стрельба будет вестись с корректировкой огня с борта крейсера «Красный Крым».
Команды отразились в чутких мембранах массивных телефонных трубок внутренней связи, потекли по проводам, пронизывая железобетонный массив, словно нервные импульсы. Огромный «стальной организм» бронированного монстра Страны Советов ожил, стал наполняться сокрушительной, всеразрушающей силой. Чтобы обрушить ее на врага!
В темных погребах боекомплекта старшина кладовщиков боепитания Алексей Побыванец командовал своими людьми, которые перегружали снаряды и заряды к ним в барабаны автомата заряжания. Одним из новшеств донецкого артиллериста-отставника в новом для него мире стало внедрение автомата заряжания, как на танке «Т-72». В вертящемся бронированном барабане были уложены по кругу двадцать снарядов, а над ними – метательные заряды. Лоток загрузки выбирал их в зависимости от того, какой именно снаряд был нужен. Более того, при загрузке в барабаны система автоматически запоминала, в каком отделении барабана какой из двадцати снарядов находится. Все остальное происходило автоматически: лоток со снарядом и зарядом поднимался к затвору орудия и происходило досылание, минуя перегрузочное отделение. Таким образом, почти вдвое увеличивалась скорострельность бронебашенной батареи.
Все операции по открытию и закрытию массивного поршневого затвора орудия, досыланию снаряда и метательного заряда к нему производились автоматически, с помощью электромоторов и массивных исполнительных механизмов. Это здорово облегчало работу комендору орудийного расчета и позволяло при необходимости задействовать гораздо меньшее количество артиллеристов. Такая организация стрельб тем более была актуальна, поскольку многих матросов и старшин отправили в сводные подразделения морской пехоты на рубежи обороны Севастополя. Людей, несмотря на пополнения, катастрофически не хватало. Многие из батарейцев погибли смертью храбрых в дни второго и особенно третьего штурма Севастополя. Но чести своей не унизили и город-крепость отстояли.
Обе огромные, словно стальные динозавры, девятисоттонные башни развернулись, устремив выше горизонта чудовищные стволы орудий. В тесном от обилия механизмов заброневом пространстве все было готово к стрельбе. Незадействованный личный состав удалился в укрытия. Внутри каждого из четырех стволов сейчас покоился 480-килограммовый снаряд. Впереди заостренного, аэродинамически-обтекаемого носа расходились спиральные нарезы – ведущие медные пояски вомнутся в них, раскручивая стальные «консервы Апокалипсиса». За черным тоннелем с расходящимися спиралями лежало огромное пространство. И где-то там – цель.
Командиры первой и второй броневых башен лейтенант Александр Конякин и старший лейтенант Лев Репков доложили о готовности к стрельбе.
Бои на подступах к Балаклаве были не менее ожесточенные, чем на севастопольских рубежах. Здесь яростно сражались бойцы подразделений НКВД, и не было случая, чтобы они отступили без приказа. Здесь же, на западном берегу, под скалой Мотам базировалась береговая батарея 152-миллиметровых орудий № 19, больше известная как «батарея Драпушко». А гитлеровцы дали ей более серьезное название – форт «Кентавр-I».
Четыре орудия батареи впервые открыли огонь по противнику 6 ноября 1941 года. На пределе дальности стрельбы были уничтожены позиции гитлеровцев у деревни Шули. Всего шестого ноября было выпущено семьдесят 152-миллиметровых снарядов. А седьмого ноября – в праздничный день – артиллеристам была объявлена первая благодарность от командования за меткую стрельбу. Среди защитников Балаклавы за батареей закрепилось ласковое прозвище – «Мамаша».
Даже когда «батарея Драпушко» была выведена из строя вражеским огнем, советские артиллеристы не сдались. Они из четырех поврежденных пушек собрали два исправных орудия и продолжали громить фашистскую сволочь тяжелыми шестидюймовыми снарядами!..
Оборона Балаклавы продолжалась с сентября 1941 по июнь 1942 года. Город был оставлен только 30 июня. Теперь его нужно было отбить у немцев обратно.
На траверзе Балаклавы уже находился крейсер «Красный Крым» в сопровождении двух эсминцев. Отряд вышел из Севастопольской бухты еще затемно, чтобы визуально провести доразведку целей и корректировать артиллерийскую стрельбу дальнобойной бронебашенной батареи. Едва корабельное соединение Черноморского флота попыталось подойти к берегу, как оттуда ударила немецкая гаубичная батарея. Крейсер и эсминцы отошли мористее, но в штаб Черноморского флота, а оттуда – в штаб Севастопольского фронта и далее – через штаб Береговой обороны электромагнитные волны понесли радиограммы на узел связи Тридцать пятой батареи. Крейсер «Красный Крым» выступал сейчас в непривычной для себя роли корректировщика. Его капитан, опытный моряк Александр Илларионович Зубков, маневрировал среди белопенных всплесков, которые поднимали немецкие снаряды. В это время в радиорубке крейсера радист на ключе отстукивал морзянкой группы цифр, которые принимали за несколько километров в Центральном посту 35-й бронебашенной батареи…
За месяц с небольшим гитлеровцы превратили Балаклаву в неприступную крепость. Все местное население было либо выселено, либо мобилизовано на работы, а затем с немецкой методичностью расстреляно. Советские военнопленные работали на карьере, добывая камень и щебенку, которая тут же шла на изготовление бетона. Захваченные советские и привезенные из Германии огромные экскаваторы вгрызались в неподатливую каменистую почву стальными челюстями ковшей. Бетонные казематы, бункеры, высокозащищенные огневые точки превратили некогда мирную рыбацкую деревушку в неприступную береговую крепость.
– Цель № 1 – батарея 150-миллиметровых гаубиц противника. Четырехорудийным залпом – огонь!
Давно развернутые стволы орудий изрыгнули в огне и грохоте могучие снаряды. Обтекаемые заостренные «болванки», раскрутившись в нарезах канала ствола, обрели, наконец, свободу на просторе спрессованного скоростью воздуха. Однако пороховой заряд, который их вытолкнул, был ослаблен. Поэтому, взлетев под большим углом к горизонту, снаряды по крутой дуге устремились на цели. Каждый 305-миллиметровый шрапнельный «подарочек» Тридцать пятой батареи поражал по фронту площадь в 250 метров и до двух километров в глубину! Поэтому, когда снаряды подорвались на определенной высоте над немецкими позициями, спасения от массивных свинцовых пуль просто не было. Разве что в блиндаже. Но до него нужно было еще добежать…
Увлеченные стрельбой по советскому крейсеру и паре эсминцев, немецкие артиллеристы пропустили момент собственной смерти.
Свинцовая шрапнель, вылетающая из бешено крутящихся в полете снарядов, не пощадила никого. Орудия и дальномеры оказались так же изуродованы, как и тела немецких артиллеристов. Свинцовые шарики рикошетили от стальных частей орудий, и их скорость все еще была достаточной, чтобы оторвать голову, снести полчерепа или же мгновенно «ампутировать» руку или ногу. Некоторым «фрицам» раскаленные свинцовые шарики прошибали грудную клетку или же рвали кишки и внутренние органы.
Фатально не повезло и зенитчикам Люфтваффе. Две 88-миллиметровые пушки «8,8 cm FlaK 18/36» и четыре легких «скорострелки» превратились в металлолом, изрядно заляпанный кровью их орудийных расчетов.