Фостер не видел в этом ничего особенного. Тот парень за пару недель зарезал пять человек. Подобное поведение едва ли можно назвать нормальным.
— В то время психические заболевания имели несколько иную классификацию, — продолжил Найджел. — Начиная с 1871 года в переписи указывалось, если кто-то был лунатиком, дебилом или идиотом. Последнее значило, что человек от рождения сумасшедший. Дебилами называли людей, которые сначала были вменяемыми, но потом сошли с ума. Лунатиками — тех, кто потерял рассудок, но временами у них случались моменты просветления. Такое могло произойти по многим причинам. Например, у молодых матерей. Раньше даже послеродовой синдром считали признаком лунатизма.
— Исходя из ваших слов, Найджел, человек мог быть психически неуравновешенным, но это вовсе не значит, что он был психопатом или шизофреником? — уточнила Хизер.
— Нет, он просто мог быть немного странным. Эксцентричным.
— А в те времена лунатиков привлекали к суду? — поинтересовался Фостер.
— Да. Нужно было совсем спятить, чтобы тебя признали невменяемым и отказались судить. Жители викторианской Англии за редким исключением верили в наказание за преступление.
— Выясните, судили ли его. И если судили, что с ним случилось. Я попытаюсь найти, где находится Сондерс-роуд. Если, конечно, это место еще существует.
— Я посмотрела карту улиц Лондона в Интернете. Там нет Сондерс-роуд в квадратах W10 и W11, — проговорила Хизер.
— Черт! — воскликнул Фостер.
— Это можно узнать в местной библиотеке, — предложил Найджел.
— В газете упоминалось о строительстве дороги, — добавил Фостер. — Также там сказано, что это было в Ноттинг-Дейл, рядом с линией метро. Значит, это место находится в районе Кенсингтона, Челси, Хаммерсмит и Фулхэма. Вы знаете, какая там сейчас дорога?
Хизер и Найджел не знали ответа на его вопрос.
— Шоссе. И вы полагаете, что он выбросит труп из машины на самом оживленном шоссе Лондона?
— Там есть подземный переход, — предположила Дженкинс.
Темный подземный переход. «Но это слишком очевидно, — подумал Фостер. — А наш убийца не любит очевидных вещей».
Нужно заниматься расследованием, а не сидеть в комнате и листать старые газеты.
— Мы с Хизер поедем в библиотеку, а потом выясним, где точно проходила та дорога. Найджел, вы останетесь тут и разузнаете, судили Ика Фаэрбена или нет, — сказал Фостер.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Найджелу нравилось работать в одиночестве. Фостер и Дженкинс почти не разговаривали последние пару часов, но вид скучающего детектива отвлекал его, даже страницы он переворачивал с шумом. Теперь комната опустела и погрузилась в тишину, лишь лампочка гудела у него над головой. Найджел почувствовал, что наконец-то может вернуться в прошлое и полностью восстановить картину событий, последовавших за «Кенсингтонскими ужасами». Он попросил принести микрофильм с «Новостями мира», чтобы изучить каждый нюанс и каждую деталь, и чем омерзительнее они были, тем лучше, это позволяло полностью погрузиться в атмосферу давних событий.
Вскоре картина прояснилась. Обвиняемый был настоящим гигантом, ростом почти в семь футов. Найджел знал, что в те времена этого было достаточно, чтобы его считали необычным, поскольку средний рост людей тогда был примерно на фут меньше, чем сейчас. Мужчина много ездил по стране в поисках работы — так поступали многие представители его класса, они часто путешествовали по постоянно разраставшейся железной дороге. Впоследствии пресса использовала это распространенное явление, чтобы доказать, насколько он был хитер, словно за многочисленными поездками Фаэрбена стоял злой умысел. В интервью с ливерпульцами — жителями города, где Фаэрбен около года работал на пристани, говорилось, что его изгнали с работы коллеги. «Он был плохим человеком» — так звучал осуждающий вердикт.