Не выпуская телефонную трубку, Брэнсон раскрыл карту, на которой незадолго до этого начертил карандашом линии. Гоуэл находился внутри треугольника, хотя это по-прежнему мало что говорило Гленну.

Он продолжал слушать, опасаясь, что сейчас услышит: «Мы его потеряли». Но вместо этого патрульный полицейский, повысив голос, сказал:

– Объект сворачивает на подъездную дорожку к дому! Я останавливаюсь… жду… Так, еду дальше. Проезжаю мимо. Вижу! Он загоняет машину в двухместный гараж, оборудованный подъемной дверью с дистанционным управлением. Объезжаю квартал, чтобы узнать адрес. Гараж на задах дома, я проверю фасад.

Гленн прижал трубку к уху, словно она питала его жизненными соками.

«Ну что, доктор Гоуэл… так называемый доктор Гоуэл… Скоро мы с тобой мило побеседуем… ты мне расскажешь, что за дело тебе до Коры Берстридж… и сообщишь свое настоящее имя».

Треск рации, потом опять голос полицейского:

– Есть адрес. Дом номер сорок семь по Холланд-Парк-авеню. Лондон-Уэст, четырнадцать.

Гленн радостно записал адрес.

– Можете незаметно вести наблюдение за домом?

– Без проблем.

– Я уже еду, – сказал Гленн.

Он выдрал листок с адресом из блокнота, выскочил в коридор и бегом бросился к стоянке.

На выходе из здания он столкнулся с Ником Гудвином, молодым констеблем, который был его напарником, прежде чем Гленн перешел в уголовный розыск. Ник как раз садился в патрульную машину. Гленн подбежал к нему.

– Ты до которого часа сегодня работаешь, Ник?

– Я сегодня во вторую смену. До полуночи.

– Может, прокатимся в Лондон? Мне бы не помешали сирена и мигалки. Сам понимаешь: вечер, час пик. А у меня срочное дело.

Гудвин колебался.

– А как же патрулирование района?

– Всю ответственность я беру на себя, – заявил Гленн. – Если что, шкуру спустят с меня.