Он осторожно попытался открыть окно. К его удивлению, оно легко распахнулось.

«Не сходи с ума, Майкл Теннент. Немедленно развернись, спустись по пожарной лестнице, сядь в машину и возвращайся на работу. У тебя нет ни малейших оснований для проникновения в чужой дом».

Сильно нервничая, он повернулся и огляделся. Отсюда был хорошо виден сад соседнего дома справа. Пустой. Бассейн укрыт: похоже, хозяева уехали. Вид на дом слева загораживал огромный куст ракитника. Хвойные деревья в конце сада заслоняли собой довольно уродливый гараж – небось специально для этого их и посадили.

Майкл перебрался через подоконник и спрыгнул на пол. Все помещение от стены до стены было застлано толстым ковром. Майкл затаил дыхание и прислушался. Тишина. Пахнет кожей и нафталином.

Бесконечные аккуратные ряды женских туфелек. Шляпные коробки, громоздящиеся друг на друга. Из полузакрытых дверей переполненного гардероба выпирают платья в полиэтиленовых чехлах, какие выдают в химчистке. Тихо ступая, Майкл прошел по узкому проходу к двери, взялся за ручку, снова прислушался. Когда он открыл ее, по ковру зашуршал резиновый дверной уплотнитель, но петли, к счастью, не заскрипели.

Майкл оглядел площадку во всех направлениях, вслушиваясь в тишину дома. Ничего. Только где-то внизу тикали часы. Нервная дрожь сотрясала все его тело, когда он вышел на лестничную площадку, пол которой устилал такой же серый ковер, как и в гардеробной. Он окинул взглядом стены, увешенные фотографиями Глории Ламарк. Несколько закрытых дверей, бронзовый бюст актрисы на пьедестале и ведущая вниз лестница – широкая, с красивыми резными перилами.

Останавливаясь после каждого шага и держась поближе к стене, Майкл проверял по очереди ступеньки – не скрипят ли. Так он добрался до следующей площадки. Прислушался, опасливо оглядел все закрытые двери, не представляя, что будет делать, если одна из них вдруг откроется. Наверное, побежит – либо к выходу, либо назад в гардеробную, в зависимости от того, какой путь к отступлению будет свободен. Одна из дверей была приоткрыта, но света изнутри не проникало. Вероятно, это была какая-то из зашторенных комнат. На подставке стояла большая веджвудская ваза с увядшими цветами. А на полу прямо возле своей ноги Майкл увидел чашку с недопитым кофе. Поверхность ее покрывала зеленая корка плесени.

«Здесь никого нет. Дом пуст. Он пустует со дня смерти хозяйки. Где ее сын? Уехал? Не нашел в себе сил оставаться здесь в одиночестве?»

Теперь Майкл перестал осторожничать и быстро спустился в холл. Все стены здесь тоже были увешены фотографиями Глории Ламарк. В центре красовалась большая картина, на которой была запечатлена Глория, выходившая из лимузина; повсюду афиши, кадры из фильмов, газетные статьи в рамочках. Просто музей какой-то.

«А вдруг Глория сейчас смотрит на меня и злится за то, что я сказал ей во время нашей последней встречи? – подумал Майкл. И тут же одернул себя: – Ну и глупости приходят тебе в голову, приятель!»

Все-таки Глория Ламарк была удивительной, просто ослепительной красавицей, это подтверждали фотографии. Но ей недоставало ума, чтобы стать великой актрисой. Одной эффектной внешности мало, люди почему-то забывают, что все выдающиеся актеры и актрисы отличались незаурядным интеллектом.

Если верить плану, который Майкл изучал в архитектурном управлении, в подвал вела лестница с кухни. Увидев перед собой коридор, он предположил, что по нему попадет в кухню, и пошел в этом направлении.

Томас Ламарк стоял в темноте своего кабинета, чуть приоткрыв дверь и напряженно прислушиваясь к шагам психиатра.

«Долго же ты добирался сюда, доктор Теннент. А ведь Теренс Гоуэл дал тебе немало подсказок. Лишний раз убеждаюсь, что ты напрасно считаешь себя умным. На самом деле ты лишь несешь другим боль и страдания. Скоро ты и сам поймешь, что не отличаешься умом. Ну-ну, Майкл Теннент, вперед, я с нетерпением жду встречи!»

Томас остался в своем кабинете. Спешить было некуда, зачем рисковать – вдруг этот докторишка заметит его раньше времени. У него еще оставался целый час до выхода из дома. Нельзя опаздывать на лекцию в Кингс-колледже.

Майкл, войдя в кухню, увидел закрытую на две щеколды дверь, ведущую в подвал. Сначала он подошел к столу, отогнал мух от коробки из-под пиццы, изучил этикетку. Пицца «Сан-Марко», с копченой ветчиной и моцареллой. Он посмотрел на дату – срок годности еще не истек.

Открыл дверцу холодильника. Две полные бутылки молока, одна наполовину пустая. Майкл понюхал ее – молоко не прокисло.

Кто-то либо жил здесь, либо приходил сюда не позднее чем день-два назад. Этот человек может вернуться в любую минуту.

Он открыл дверь в подвал, увидел выключатель, щелкнул им, потом захлопнул за собой дверь. Спустился по короткой кирпичной лестнице, вдоль стен виднелись полки, уставленные стеклянными банками. И оказался еще перед одной дверью с тяжелым старомодным ключом, вставленным в замочную скважину. Он повернул ключ, толкнул дверь, ощутил запах синтетического коврового покрытия.

Нащупав выключатель, Майкл нажал его, и тут же вспыхнул целый каскад ламп дневного света. Перед ним был великолепно оснащенный современный спортзал. Беговая дорожка с огромным видеоэкраном, гребной тренажер, гири, маты, гимнастические брусья, а в дальнем углу кабинка сауны. Одна из ламп над ним громко жужжала.