Анна Вольф вздохнула. Она не знала, радоваться или огорчаться.

– А как насчет отца Витренко? – спросила Мария Клее.

– Его розыск мы отменяем.

– Но он совершил нападение на гаупткомиссара! Такое никому не должно сходить с рук!

– Данный случай – исключение. Я его прощаю – официально и неофициально. Он сообщил мне много полезного и обещал и впредь делиться информацией, если у него появятся новые сведения. Я уверен, что он действительно намерен остановить сына и не имеет особых, скрытых планов.

– А если он найдет его первым? – спросил Вернер Мейер. – Вы задумывались, что будет тогда?

На прощание Фабель не удержался и задал старику этот вопрос: «Что вы сделаете, когда найдете сына?» Тот ответил откровенно: «Ему не жить».

Но Фабель не мог повторить его ответ. Поэтому потупил глаза и солгал:

– Он обещал передать нам или самого Витренко, или улики против него. У нас нет оснований мешать ему. Давайте рассматривать его как очень важный источник информации… Итак, тащите Айтелей сюда для допроса. Вторая важная задача: берите за горло всех осведомителей-украинцев. Любой ценой вытрясите из них информацию о Витренко и его людях. Сулите золотые горы или угрожайте – смотря по обстоятельствам. Еще одно – для ясности. Если у кого будет чувство, что он лезет в вотчину Седьмого отдела, – давите это чувство. Отдел по борьбе с организованной преступностью имел время разобраться с украинской мафией. Раз они мышей не ловят, возьмемся за дело мы! И как на все это посмотрят наши друзья-приятели из БНД – мне тоже плевать.

Через несколько минут все разошлись. С Фабелем остались только Вернер Мейер и Анна Вольф.

– Так что мне сказать, шеф, если он позвонит? – спросила Анна.

– Кто позвонит?

– Максвейн. Я дала ему номер своего сотового.

– Немедленно смените номер. Я не хочу, чтобы вы и дальше контактировали с этим типом. Сотрудник, действующий под прикрытием, потерян для текущей работы. К тому же приходится отвлекать силы на его поддержку и подстраховку. Повторяю: в данном случае мне нечем аргументировать перед Ван Хайденом проведение сложной и дорогостоящей операции. Максвейна следует хорошенько проверить, но в нашем следствии он далеко не первая фигура.

– А я думаю, шеф, что он – именно тот, кого мы ищем.

Фабель нахмурился:

– Почему вы так думаете, Анна? Вы же видите, сколько материала у нас на Витренко!

– Максвейн – хищный зверь. Это заметно по тому, как он наблюдает за тобой, как он общается – словно подкрадывается. В его присутствии я ощущала себя кроликом, которого из-за кустов высматривает лиса! – Она задумчиво покачала головой, затем решительно посмотрела Фабелю прямо в глаза: – Нет, лиса – слабое сравнение. Он кровожадный волк. У него врожденная склонность к насилию. Я чувствую в нем потенциал насильника и даже убийцы. Он вполне может быть нашим Джеком Потрошителем. Или сумасшедшим «наследником викингов».

Фабель пару секунд молча смотрел на свою подчиненную. Он не мог осуждать Анну за то, что она следует инстинкту, он и сам зачастую полагался прежде всего на собственное подсознание. Некая часть его мозга самостоятельно обрабатывала мельчайшие детали информации, полученной в ходе следствия. Результатом этих скрытых процессов в мозгу становилось внезапное убеждение, которое невозможно было сразу подтвердить цепочкой рациональных аргументов. Собственно, и Максвейна он начал подозревать исключительно на основе того, как хладнокровно тот отреагировал на появление в своем доме сотрудников уголовного розыска. Именно «нутро» подсказало Фабелю – здесь что-то не так!..

– Ладно, Анна, – сказал Фабель. – В общем и целом я склонен доверять вашему инстинкту, хотя в этом случае ваши умозаключения кажутся мне сомнительными. – Он еще раз потер щетину на подбородке. – Наблюдение за Максвейном мы продолжим на всякий случай. Но я решительно против нового свидания с ним – не дай Бог ваше интуитивное предположение окажется правильным! Мы с Вернером можем заглянуть к нему еще разок, чтобы проверить его алиби в ключевые дни. Разумеется, это насторожит Максвейна; он поймет, что мы не забыли про него, что мы наблюдаем за ним. – Фабель вздохнул. – По совести говоря, я уверен, что насчет Максвейна вы, Анна, заблуждаетесь. Прямых доказательств против Витренко пока нет, однако косвенные свидетельства говорят о том, что именно он совершил все эти преступления.