Мимо группы посетителей я протискиваюсь к барной стойке. Бар трещит по швам, по ощущениям, сегодня не среда, а пятница. Мимо Патрика я прохожу, демонстративно его игнорируя, хотя краем глаза вижу, что спутница держит его за руку. Выше голову – и вперед к стойке!

Из-за наплыва посетителей очереди своей я дожидаюсь минут десять и, чтоб больше не терять врмя, беру сразу две бутылки «Риохи». Когда возвращаюсь, на моем месте сидит Роберт, но он двигается, и я сажусь. Я наливаю вино ему и Санкару, призывно машу бутылкой сидящим напротив, только они хлещут белое. Взгляд Патрика я перехватить не пытаюсь.

Я потягиваю вино, а Сакар рассказывает, каким делом сегодня занимался.

– Как же она не допетрила, что он каждую ночь вставлял ей под хвост? Рогипнол[14] – препарат сильный.

Еще вина! Время идет – на часах полдесятого… Уже десять. Усталость и голод отступают. Вино делает свое дело. Я смотрю на сотовый. Ни слова. Мы с Робертом выходим покурить.

На обратном пути, убедившись, что никто не видит, я отправляю сообщение Патрику: «Трахнуться хочешь?» Он и бровью не ведет. Наверное, у него отключен телефон.

Зачем Патрик позвал меня в бар, раз игнорирует? Он по-прежнему поглощен беседой с той женщиной. Кто она, не знает и Санкар. Не желая спрашивать никого другого, я все чаще припадаю к своему бокалу. Две бутылки выпито, Роберт пробивается к стойке за добавкой. Публика редеет – от двадцати человек осталось лишь десять. Я улыбаюсь и болтаю с девчонками, сидящими напротив, – с любительницами белого. С Алексией и еще с одной стажеркой, имя которой я никак не запомню. Девчонки разговаривают с Полин из адвокатской конторы, которая обычно со мной не слишком любезна. Сегодня все проще: она раскраснелась от вина и охотно обсуждает «мое» убийство.

– Так странно смотреть на чужие фотографии. Каждый считает себя уникальным, а по сути, мы делаем одни и те же вещи, ходим в одни и те же места, едим одну и ту же еду… – Я несу ахинею, на полпути забыв, что именно собиралась сказать.

– Да, да, именно! Это же как Фейсбук. Полная взаимозаменяемость. – Полин кивает.

– Сегодня вы позируете фотографу – держитесь за руки перед Парфеноном, – а завтра ты закалываешь его до смерти. Если подумать, такое может случиться с каждым.

– Истинная правда. – Полин кивает без остановки, и я тоже киваю, потрясенная нашим глубокомыслием. – А что о нем скажешь? – Полин так резко меняет тему, что я не сразу догадываюсь, о ком она, и смотрю на нее с непониманием. Она показывает на Патрика: – А что с ним такое?

– Ну, адвокат он хороший, – начинает Полин, заговорщицки наклоняясь ко мне. – Но я слышала сплетни…

– Сплетни? – переспрашиваю я, стараясь сдерживать эмоции.

– Ну, кое-что кое о ком, на кого ему зариться не стоило. Вот даже не знаю… – Полин замолкает.

Доля секунды, и алкогольная дымка рассеивается, я начеку. Понятия не имею, на кого намекает Полин, неужели на меня? Это она прислала то сообщение?

– Ничего подобного я не слышала, – заявляю я. – От таких сплетен один вред.

Полин с покаянным видом дает задний ход:

– Слушай, я не собираюсь гнать волну. Дело в том, что… Да, все это пустая болтовня.

Я киваю.

– Пойду выпить себе куплю, – говорит Полин. – Принести тебе что-нибудь?