— Я поймал пару команд. Сказал, что мы в восьмидесяти милях к юго-востоку от Фастнета. Они удивились, что мы не видим друг друга. Теперь они отдохнут.

— Не рассчитывай на это, — сказал я. — Жарре не видно?

— Не-а, — ответил Чарли.

Мы прошли Дарси-Хед на скорости десять узлов, мимо птичьего базара на Скелиг-Майкл. У Бласкетс мы взяли курс к спокойным водам левого побережья островов Аран. Мы даже немного поснимали камерой. Ветер дул северный, и у глыб Коннемара мы снова поменяли курс. Видимость улучшилась, берег тянулся к северу полосой зеленых гор. Под нами бурлила синяя Атлантика; но эта Атлантика была пуста, не было видно ни одного паруса.

На вторую ночь ветер был легкий и переменчивый, мы постоянно меняли паруса. И начали уже уставать по-настоящему. В полночь я поймал себя на том, что склоняюсь над компасом, пытаясь затуманенным взором различить на нем N и W. Когда в час ночи Чарли сменил меня, я спустился вниз, положил голову на подушку и выключился, как свет. Вскоре я проснулся оттого, что он тряс меня за плечо. Стояла кромешная тьма.

— Ветер с юго-востока, — сообщил он.

Я почувствовал это, надевая ботинки. «Апельсин-2» несся вперед. Туман рассеялся. Я ощущал крайнюю усталость, которую замечаешь за два шага до полного истощения. «Область пониженного давления, 1012, медленно продвигается на северо-восток», — говорилось в метеосводке. Я наконец окончательно проснулся. Медленно перемещающаяся область пониженного давления означала здесь сильные ветры с юго-запада и запада. Это нам как раз и было нужно для длинного перегона от Ахилловых островов к Сент-Килде и Макл-Флаггу.

Я проглотил кофе двойной крепости с тремя кусками сахара и выбежал из кубрика.

После абсолютной темноты помещения небо казалось ослепительно ярким от звезд. Ветер был почти теплым; он проделал путь сюда от Гольфстрима, а не с холодной Северной Атлантики. Я прошел на передний трамполин. Укрепляя спинакер, почувствовал, что яхта движется теперь по-иному. Шум с наветренной стороны прекратился. Нос качался, один корпус едва касался волн, а второй оставлял за собой пенный след.

— Поднимается, — прокричал я, накручивая гардель.

Спинакер взвился тусклой лентой на фоне звезд. Когда Чарли развернул паруса, раздался звук, похожий на выстрел. Я ощущал, как поднимается передний трамполин, ветер надувает паруса и «Апельсин-2» летит вперед.

Я побежал назад в кубрик.

— Теперь мы догоним этих ублюдков, — сказал Чарли. Усмехнувшись, я тоже подумал об этом, но ничего не сказал вслух из-за суеверия.

— Поспи немного, — посоветовал я. — Позову, если что случится. Чарли напутствовал:

— Держи все как есть, и будешь в миле западнее Сент-Килды через четырнадцать часов.

Стояла середина лета, светало медленно, и мы были далеко на севере. Чарли появился через два часа. Он высунул голову из люка, посмотрел на волны, серую крышу облаков и постучал по лагу. Посмотрел на меня пустым взглядом. Я глянул на его затылок, исчезающий в люке: он собирался выйти на связь.

Вернувшись, он сказал:

— Прошло пять часов, отличная скорость — двадцать два и тридцать шесть узлов. Ты просто псих, Диксон.

Мы пронеслись мимо Сент-Килды, мимо острых скал, на которых сидели огромные стаи чаек. Стояло начало дня, ветер посвежел. Он все еще дул с юго-запада. По морю пошли крупные волны. Если бы это была не гонка, мы бы сняли спинакер. Но мы не снимали его, ветер был достаточно силен. В двадцать минут седьмого я продолжал стоять за штурвалом, дожевывая последний кусок консервов. На море было очень неспокойно, огромные волны обрушивались на поверхность воды, оставляя большие пугающие пенистые следы. Я чувствовал, что корма поднялась на волне, и ожидал скольжения вниз. Но этого не случилось; волна, казалось, поднималась все выше и выше. Чарли спал внизу. Я заорал. За моей спиной стоял рев поднимающегося гребня волны, который должен был вот-вот обрушиться. Мне были видны два остальных носа судна, — два лезвия, готовых воткнуться в основание волны, силу которым придавала вздутая голубиная грудь спинакера. Мы скатывались с волн, устремляясь к стене черной воды под нами — к стене, которая сломает нос, опрокинет, и мы полетим кувырком. Лаг показывал тридцать узлов. Кат мотало из стороны в сторону, он издавал оглушительный рев.

Из люка показалась голова Чарли. Я закричал: