Анакаона, вдова убитого испанцами касика Каонабо, с огромным удовлетворением получила этим прекрасным утром известие. Важное известие, связанное с тем, что корабли бледнолицых, её заклятых врагов, большей своей частью отошли от берега острова, направившись в сторону… в какую нужно сторону. Отошли не пустыми, а будучи заполненными воинами. Немалой частью, хотя и не такой большой, как она хотела. Понимала, что даже оставшиеся на Эспаньоле испанцы будут опасным противником для её воинов. Тех, кого вот уже не одну луну подряд обучали те, кто помог её собратьям на другом острове, который завоеватели назвали Кубой.
В какие-то там переговоры с убийцами мужа она не верила, да и детей воспитывала в таком же духе. Есть они, есть враги, а мир между кровными врагами, да ещё совершенными чужаками, невозможен.
Анакаона помнила, с чего всё началось. С того, как жаждущие жёлтого металла чужеземцы нашли места, где его можно выкапывать из земли и выбивать из камней, раздробляя те на части. Нашли на землях, принадлежащих её мужу. Найдя же, и не попытались договориться, выбрав наглое требование, чтобы все люди касика мужеска рода и старше четырнадцати четыре раза в год сдавали им, испанцам, определённое и весьма немалое количество золота. Отказавшихся же это делать ждали плети, избиения, порабощение… смерть.
Готовых подчиниться, слабых духом, тогда оказалось мало. А поймать таино в горах, на его родной и с детства знакомой земле…
Зато бледнолицые ловко и быстро возвели близ мест, где добивали золото, крепость, становившуюся всё больше. Вмещавшую новых и новых солдат, а также пойманных их собратьев, но в цепях, приневоленных доставать из земли этот проклятый желтый металл. Тогда её муж считал, что достаточно объединить большую часть касиков, собрать в единый кулак их воинов, чтобы уничтожить сперва эту крепость, а потом, дав соратникам почувствовать вкус победы, и остальные. Выкинуть бледнолицых с острова и уж дальше не дать тем вернуться.
Не получилось! Объединённое войско касиков под командованием Каонабо разбилось о стены крепости, как волны о камень. Испанцы оказались слишком умелыми воинами, а их оружие и доспехи чересчур смертоносными и, соответственно, прочными.
Несколько штурмов, стол же безуспешных, затем подход к засевшим в крепости испанцам помощи во главе с их главным, называвшим себя Колумбом и вице-королём острова. Полный разгром и бегство остатков собранного Каонабо войска в труднодоступные горные места.
Тогда Каонабо не погиб. Это помогло удержать в союзе против испанцев хотя бы часть касиков. Другие же, ослабнув духом, были готовы покориться. Не сразу, но выторговав более мягкие условия этой своей покорности. А пока шёл торг, продолжались и сражения. В одном из них отрядам испанцев удалось зажать войско Каонабо в очень неудобной для того позиции и перебить большую часть, невзирая на то, что бледнолицых было в разы меньше. Зато у них были плюющиеся горячим металлом металлические же трубки, большие и малые. Тогда таино мало знали об этом оружии, некому было рассказать про его слабости, зато оно само очень хорошо показывало силу и внушало многим страх. Вот один такой кусочек металла и попал в голову мужу Анакаоны. Восставшие против власти людей с бледными лицами тогда подумали, что лишились и головы всего сопротивления чужакам. Но нет, у Анакаоны хватило сил, убедительности, готовности при помощи верных её семье людей кого-то убедить, кого-то купить, а кого-то тихо либо открыто убить, лишь бы не развалился окончательно союз против общего врага. Правда, сначала она делила власть со своим братом, Бехечио, правившем в Харагуа. Ну а когда тот внезапно умер — от естественных причин, точнее, от непонятной болезни — под её властью остались не только не завоёванные испанцами остатки земель Магуаны, но и Харагуа. Тем самым она стала по существу самой влиятельной из касиков, к тому же правящей в областях, куда испанцам, особенно большим их отрядам, было сложно добраться. Ну а отряды малые, с ними её воинам пока удавалось справляться, оттесняя, не давая углубиться и закрепиться на новых землях.
Она думала, это было самым большим испытанием. Оказалось, что ошиблась. Куда опаснее оружия испанцев и их жестокости оказалось внезапное смягчение того, что они хотели сделать. Теперь они не угрожали порабощением, невесть куда исчезли кандалы и ошейники. Зато появились различные редкостные товары, которыми чужаки готовы были платить признавшим власть находящегося за морем властителя, голосом и руками которого на острове был Христофор Колумб. К острой стали и раскалённому, летящему по воздуху металлу добавились иные средства — бескровные, но бьющие по союзу касиков куда сильнее.
Отдельные воины и даже касики продолжали уходить. Только теперь это были не слабые духом, боящиеся потерять жизнь и готовые смириться с позором. Нет, теперь оказались готовы признать новых властителей те, кто склонялся перед силой, но оставляя себе часть прежних возможностей.
Кто же остался с Анакаоной, Гуарионексом и иными касиками Эспаньолы? В основном те, кто хотел прежде всего мести. Те, у кого чужаки успели убить дорогих людей и кто никогда, ни за что не готов был забыть об этом, у кого не получалось притупить боль, предварительно не отомстив.
Шло время, а война шла так себе. Испанцы больше были заняты разработкой золотых рудников, построением крепостей, да и вообще освоением подвластных им частей острова. На непокорившихся таино просто не хватало то ли сил, то ли времени. Временами небольшие отряды пытались проникнуть в ещё непокорные Колумбу земли Эспаньолы, но делали они это без особого усердия. Оно если когда и повышалось, так после попыток воинов Анакаоны и иных налететь на рудники или караваны, вывозящие их добычу. В остальном же… Казалось, чужаки просто решили подождать, пока оставшимся непокорными таино надоест сидеть в не самых лучших местах острова. Что же до каких-либо коварных попыток захватить мешающих им касиков путём предательства во время переговоров или чего-то подобного, что было в самом начале — Анакаона и остальные с некоторым удивлением узнали, что у бледнолицых есть некие правила войны, но применяемые не ко всем врагам. И сначала они, таино, были вне этих правил, а потом, совершенно внезапно для того же Колумба, оказались ими защищены. То есть их можно было убивать, но лишь когда убиваемый с оружием в руках. Их нельзя было обращать в рабов. Ну а женщины — если они не объявляли себя воинами, как та же Анакаона — и особенно дети и вовсе оказывались под запретом причинения вреда. Только если самозащита и никак иначе.
Удивление удивлением, но подобным нельзя было не воспользоваться. Поскольку бледнолицые, подчиняясь чьей-то воле, оказались лишены своего такого опасного для них, таино, коварства вне поля сражения, положение Анакаоны и её союзников заметно укрепилось. В том смысле, что они могли продлить своё сопротивление. Именно продлить, потому как о победе уже мало кто вёл речи на советах.
Зато речь нет-нет, да и заходила либо о заключении сколько-нибудь почётного мира, либо о бегстве. Хотя бегство… Некуда было бежать, ведь земли всех родственных племён тоже оказались под владычеством чужаков с бледными лицами. Большая же земля… Там правили те, к кому Анакаона и подойти опасалась, не то что пытаться договариваться о жизни поблизости.
Но внезапно они, с которыми опасалась встретиться, явились сами. С ласковыми речами, с клятвами именами своих богов, даже готовые предоставить заложников на время переговоров. Науа! Сперва это были только слова, затем обещания помочь сражаться с такими врагами как бледнолицые.
Предложение мало-помалу переправить в труднодоступные районы Эспаньолы лучших воинов империи, соединив из с отрядами касиков в единое войско? Оно прозвучало, но, как следует обдумав, Анакаона вежливо отказалась. Выбирать между одним злом для своих родичей и другим, старым и новым, она отказывалась. Зато попыталась сделать так, чтобы у таино Эспаньолы появилась большая сила. Сила, которую могли не занять, а предоставить из империи Теночк. Не воины и их командиры, а учителя войны. Те самые, способные дать головам касиков и рукам воинов нужные знания и умения, чтобы испанцы не казались столь необоримым и неуязвимым противником. Ну и от нормального оружия союз свободных касиков Эспаньолы не отказывался. Напротив, сильно желал получить его в необходимом количестве.
Что они готовы были дать империи Теночк и её тлатоани взамен? Очень многое, кроме появления рядом, на оставшихся и части утраченных земель жрецов с каменными ножами. Почти любая помощь, участие в войнах на стороне науа, причём не только с пришельцами из-за большой воды.
Посланцы из Теночтитлана кривились, морщились, усердно торговались, словно на одном из праздничных базаров, но всё же им и таино удалось договориться. Анакаоне и её союзникам удалось поступиться малой частью, зато получить, как она считала, больше. Оказалось, действительно больше, чем обрели те же таино с Кубы, которые чуть ли не свои души запродали науа, только бы добраться до тех же испанцев, но осваивающих другой остров.
Они, свободные касики Эспаньолы, могли видеть, к чему привёл такой вид договора с любителями вырезать сердца на алтарях. О да, науа сдержали слово, прислав на Кубу не только простых воинов, но и воинов-ягуаров, эти отборные войска тлатоани. И да, две крепости на Кубе пали, а всего их было шесть. Только вот какую цену заплатили таино и окончательно поглощённый жаждой мести касик Атуэй сразу и что заплатят потом? Насчёт «потом» ещё можно было поспорить, а вот первая часть оплаты, оплаты кровью в бою, была слишком велика. Воины империи Теночк использовали своих новых кубинских союзников как таран, как щит, поставленный между собой и испанскими пулями и ядрами. Лишь потом, когда щит оказался весь в прорехах, они сами вступили в бой. Храбро, умело, отчаянно, благодаря чему те две крепости и удалось взять. И не только крепости, а ещё и поджечь несколько столь ценных для бледнокожих огромных лодок, кораблей, как они их называли.