И снова повторюсь, я сейчас не про рай с адом, как бы их ни называли. Это совсем другое, нечто вроде духовного плавания с одного материка на другой, из Старого Света в ну совсем-совсем Новый. И передвигаться не на кораблях придётся, а… Не знаю, как это назвать, как описать. Даже нет уверенности, что испытавший на себе такое способен внятно описать процесс перехода. Вот всё это и предстоит выяснить. Для начала».

Сербская королева поневоле прервалась, будучи окончательно потрясённой тем, что уже узнала из строк, написанных не самым лучшим почерком. Что поделать, почерк её брата и раньше не был каллиграфическим, а за последние лет восемь стал совсем слабо разбираемым, если только не имелось привычки. Она то что, успела научиться, потому и сейчас читала с листа бегло, не прерываясь на вдумчивое изучение отдалённо похожей на букву или буквы закорючки.

— Если у него это называется началом, то куда он дальше двинется? — озвучила она стремящуюся вырваться наружу мысль.

— Он тот, кому и целого мира мало, — отозвалась Бьянка. — И не в том смысле, чтобы огнём и мечом его завоевать. Для нашего Чезаре это слишком скучно. Он ищет другие пути, от которых многие способны прийти в ужас, половина из оставшихся просто не поймут, иные сочтут опасным прежде всего для самого ищущего и тех, кто осмелится за ним последовать или просто не воспрепятствовать. Вспомни хотя бы Храм Бездны. Теперь я не уверена, что полностью понимаю цели его создания.

— Бездна. Без дна… — эхом откликнулась Лукреция. Отвергающие христианство и не только, ищущие себе новые идеалы за пределами. И тут по сути брат начинает говорить про то, что подобрался к самой сути души и тому, как она может попасть не в рай или ад, а совсем в иные места. И не одна, а вместе с другими. Шутить он с таким никогда бы не стал. И путешествие в Новый Свет с конкретными целями. Он уже знает, на кого будет там охотиться. Не имя, но примерное нахождение и приметы, по которым найдет этого «редкого зверя». Но чего хочет добиться в итоге, чего?

— Ты не дочитала письмо.

— Да, Хуана. Оно и верно. Прости, голова кружится, мысли сбиваются. Наш Чезаре в очередной раз переворачивает мир вверх ногами и весело при этом смеётся. Читаю, там уже не так много осталось.

Сосредоточившись, Лукреция снова погрузилась в содержания письма, будучи не в состоянии озвучивать его отстраненно, не принимая близко к сердцу содержимое строк:

«Наверняка вы все, читающие это послание, уже успели не испугаться, но обеспокоиться за меня и за то, что может случиться с человеком, который лезет в такие запретные места, ища ответы на прОклятые вопросы, что просто жуть. Понимаю, разделяю ваши опасения, потому и в принципе появилось это письмо. Потому сразу хочу хоть немного, да успокоить.

Мне. Ничего. Фатального. Не грозит. Я почти уверен, что даже если с телом случится беда, то дух… Он или найдёт дорогу обратно, или, в самом плохом случае, сможет притянуть в другую жизнь тех, кто мне по настоящему дорог. А вот чтобы «почти» превратилось в «абсолютно», мне нужен успех в задуманной авантюре. Ах да, я в принципе не стремлюсь оканчивать раньше лет этак полусотни от сего дня своё нынешнее земное существование. Следовательно, приложу все возможные и невозможные усилия для того, чтобы вернуться целым и по возможности невредимым. Со щитом, а вовсе не на щите, ибо подобное «ложе» меня никак не устраивает.

И вот какая просьба. Как мы и договаривались, письма из Пуэрто-Рико будут приходить с периодичностью в полторы-две недели. Специально выделенные для этого клиперы должны на деле показать и убедить самых упёртых, что связь между Европой и Новым Светом может и должна поддерживаться именно так, а вовсе не от случая к случаю. Так вот, в этих письмах могут быть теперь понятные вам намёки. Поэтому отдельная и важная просьба — тоже обойдитесь намёками, понятными лишь тем, кто писал или читал это самое письмо. Подобные тайны не должны становиться достоянием широкого круга лиц. Значит… Лукреция! Помести письмо обратно в конверт, вновь нагрей над паром сургуч и придай конверту прежний, по возможности, вид.

Люблю, обнимаю и целую, обещаю сделать всё, чтоб порадовать сперва интересными вестями, а затем и возвращением в новыми и очень ценными знаниями. А может и не только знаниями, но и чем-то поматериальнее

Чезаре.»

Повисшее ненадолго молчание, едва только Лукреция закончила чтение письма, вскоре нарушилось. И нарушительницей спокойствия оказалась Бьянка, сперва затейливо выругавшаяся, а затем уже высказавшаяся более конкретно:

— Добавил нам Чезаре работы! И это к тем государственным делам, которые в его отсутствие переложили первым делом на тебя, Лу. Вот ты ими усердно и занимайся.

— А ты?

— А мы с Хуаной попробуем повнимательнее изучить затею с Храмом Бездны. Не знаю, что именно искать, но нужно, раз он про Храм в письме упоминал. Ещё допросные листы тех науа перечитаем, из них многое можно будет понять после сегодняшнего. Зато вот почтенного понтифика, твоего, милая, отца, тревожить не станем. Лишнее это в его возрасте и состоянии.

Лукреция, призадумавшись, вынуждена была согласиться. Здоровье у Родриго Борджиа и впрямь пошаливало. Он, конечно, храбрился, старался принимать деятельное участи во всех сферах государственных дел, но и сам уже понимал — так, как было раньше. уже не получается, а попытки догнать прошлое могут привести к тому. что возникнут проблемы с будущим.

Что ж, государственные дела нужно решать, значит, она приложит к ним все свои силы. Но будет держать руку на пульсе того, как две другие. посвящённые в тайну, делают свою часть работы. А ещё… Мысль мелькнула неожиданно, но мелькнув, исчезать не торопилась.

Отец! Если подходить к его жизни с понятия греховности, то попадание Родриго Борджиа в райские кущи было далеко не так вероятно. Разумеется. положение викария Христа. наместника Господа на земле и прочее, но… Много чего понабравшаяся от своего брата и иных вольнодумцев Лукреция не могла не беспокоиться, что именно предстоит душе её отца, сложной и неоднозначной. А тут Чезаре внезапно говорит о чём-то совершенно ином, вне концепции райского блаженства и адских мук. Отнестись к такому без должного внимания не получалось никак. Не в последнюю очередь оттого, что Лукреция не знала, какой срок на земле отмерен её отцу. Да и другие близкие ей люди не могли быть абсолютно спокойны. Жизнь, она умеет преподносить сюрпризы, уж в этом она успела убедиться и на опыте других и на собственном.