Терри махнул рукой в сторону парковки за узким проходом позади доков.

— Видите накрытую машину, похожую на красиво упакованный рождественский подарок? Это моя машина. Она будем там стоять до тех пор, пока врачи не позволят мне снова сесть за руль. Какой из меня детектив? Мне бы пришлось ездить на автобусе.

Девушка по-прежнему не обращала внимания на его протесты и просто смотрела на него с выражением твердой уверенности, которое раздражало его. Маккалеб не представлял, как ему выдворить ее с катера.

— Сейчас я запишу для вас имена тех детективов.

Обойдя вокруг нее, он раздвинул дверь каюты, а затем плотно закрыл ее за собой. В эту минуту ему снова, как никогда, захотелось отгородиться ото всех. Он подошел к навигационному столу и начал искать в ящиках телефонную книжку. Маккалеб уже давно не пользовался ею и не был уверен, что найдет. Посмотрев через стеклянную дверь, он увидел, что его гостья отошла на корму и стояла, прислонившись к поручню, в ожидании хозяина катера.

На стекле была специальная защитная пленка, и девушка не могла видеть, что он наблюдает за ней. Ощущение того, что он знает ее, вернулось, и он попытался вспомнить, почему ее лицо ему знакомо. Риверс производила очень сильное впечатление. Темные миндалевидные глаза казались одновременно грустными и все понимающими, словно знали какую-то тайну. Он знал, что легко бы ее запомнил, если бы хоть раз повстречал или просто наблюдал за ней. В памяти ничего не всплывало. Его взгляд инстинктивно переместился на руки девушки в поисках кольца. Но кольца не было. Терри был прав и насчет ее обуви. На ней были босоножки на широких пробковых каблуках высотой в несколько сантиметров. Ногти на пальцах были покрыты ярким розовым лаком и очень выделялись на фоне загара. Интересно, она все время так выглядела или оделась так специально, чтобы уговорить его взяться за работу?

Он нашел телефонную книжку во втором ящике и быстро отыскал имена Джека Лавеля и Тома Кимбола. Записав их имена на обороте прошлогодней рекламной листовки лодочного сервиса, Терри раздвинул дверь. Когда он вернулся, она искала что-то в своей сумочке.

— Здесь два имени. Лавель ушел на пенсию из Управления полиции Лос-Анджелеса, а Кимбол работал в Бюро. Я работал с обоими и знаю, что они отлично потрудятся для вас. Позвоните любому. Скажете, что я дал вам номер телефона, и к вам отнесутся как надо, — сказал Маккалеб, протягивая Риверс листок бумаги.

Однако вместо того, чтобы взять у него листок бумаги с номерами телефонов, она вытащила из сумочки фотографию и протянула ему. Маккалеб машинально принял карточку, тут же сообразив, что совершил ошибку. На снимке он увидел улыбающуюся женщину, которая смотрела на маленького мальчика, задувающего свечи на именинном торте. Маккалеб насчитал семь свечей. Сначала ему показалось, что это была фотография самой Риверс на несколько лет моложе. Но — нет. У женщины на снимке было круглое лицо и более тонкие губы. И она была не такой красивой, как Грасиэла. У обеих были темные карие глаза, но у той, что на фото, не было той пронзительности во взгляде, с которой смотрела на Маккалеба сейчас его гостья.

— Это ваша сестра? — спросил он.

— Да. Вместе со своим сыном.

— И кто из них?

— Что?

— Кто из них мертв?

Его второй ошибкой было начать задавать вопросы. Совершив их, он позволил втянуть себя во все это. Вместо того чтобы расспрашивать ее, следовало сунуть ей в руки номера телефонов частных детективов и покончить с этим.

— Моя сестра. Глория Торрес. Мы звали ее Глори. А это ее сын Реймонд.

Он кивнул, протягивая фотографию обратно. Но Риверс не взяла ее. Очевидно, ей хотелось, чтобы он спросил ее, что произошло. Нет, пора тормозить, решил Маккалеб.

— Послушайте, у вас ничего не выйдет, — холодно произнес он. — Похоже, вы умеете добиваться своего, но со мной этот номер не пройдет.

— Хотите сказать, что вас это не волнует?

Он почувствовал, что закипает от злости.