Мотор шумел все сильнее, и Хофштадтер уже почти кричал:

— Песок, скалы и мистер Филмор.

Несколько часов они летели над пустынной местностью, и за ними по земле бежала крылатая тень. Наконец Дитрих повел самолет на посадку. Он с улыбкой указал на выбитую в скалах площадку с неровными краями.

— Прибыли. Вон посадочная полоса.

Коснувшись земли, самолет трижды подпрыгнул, затем еще раз и накренился набок. Хиро сильно испугался, как бы он не развалился. Но все обошлось. Тронув крылом грунт, машина выровнялась и затормозила в метре от огромного валуна. Хофштадтер снял перчатки, стянул с головы шлем, пригладил редеющие волосы и знаком пригласил Отару сойти на землю.

— Это вам не понадобится, — указал он на пальто японца.

Воздух был гораздо теплее, чем в Новой Германии, хотя казалось, что вот-вот прольется дождь. Вскоре между пустынными холмами показалась какая-то тень, и Хиро услышал приближающийся звук мотора. К ним подъезжал пикап. Хофштадтер залил из двух канистр топливо в бак самолета, и кругом распространился острый запах керосина.

Мотор автомобиля чихал на холостом ходу. Из кабины вылез высокий синеглазый человек с тонкими усиками. На нем было что-то вроде униформы, под мышкой он держал кожаную сумку.

— Добро пожаловать, мистер Хофштадтер.

Он подошел, протянув немцу руку, потом повернулся к Хиро.

— Мистер Отару? Артур Филмор. К вашим услугам.

Пожатие его руки было сильным и решительным.

Потом, сидя рядом в кабине пикапа, все трое долго тряслись на ухабах. Филмор лихо вел машину, словно не замечая неровностей дороги. Хофштадтер чувствовал себя как рыба в воде. Отару раз пять безуспешно пытался зажечь сигарету.

— Потерпите, Хиро, придется еще немного потрястись.

Немец твердой рукой поднес японцу зажигалку, и тот, глубоко затянувшись, стал смотреть в окошко. За их спинами, между задним стеклом кабины и сиденьями, висел старый маузер калибра 7.65. Внимание Отару сразу привлекли крупные силуэты за окном: друг на друга громоздились заржавевшие, наполовину занесенные песком танки. Дитрих не мог не заметить любопытства японца и попросил Филмора немного просветить гостя.

— Это «Фиат-Ансальдо»^[19] и «Виккерс»,^[20] — пояснил англичанин. — Они здесь уже лет десять, если не больше, со времен войны за Чако.^[21] Сотни тысяч погибших за какую-то горсть песка. Никогда в жизни не видел большего абсурда, хотя это и не первые военные действия, которые я наблюдал. Можете себе представить: тысячи человек, загнанных в пустыню, резали своих животных, чтобы напиться их крови! От жары многие потеряли рассудок. Некоторые кончали с собой, чтобы не сделаться закуской для грифов. — Филмор покрутил ус большим и указательным пальцами. — Хотя и я свою роль здесь сыграл, черт возьми…

Прошло несколько часов, и пикап съехал с дороги, направляясь прямиком к нагромождению скал. Там они развели костер и стали жарить броненосца. На горизонте обозначились созвездия. Хофштадтер посмотрел на Отару. Должно быть, тот никогда не видел южного неба. На его стороне экватора такое не видно. Когда Дитрих был молод, его не покидало подозрение, что ему отказали в чем-то очень важном. Вспомнился небесный свод в Германии. Давно, еще в детстве, довелось увидеть в поле множество светлячков, и его заворожило это зрелище: звезды на небе и огоньки вокруг.

Мясо по запаху напоминало зайчатину. Филмор ставил палатку. Хофштадтер сидел, прислонившись спиной к колесу, и читал какую-то книгу в темно-красном переплете. Отару вынул последнюю сигарету, скомкал пачку, сморщился и бросил ее в костер. Огонь тут же накинулся на бумагу, и японец следил, как оранжевые язычки пробираются в каждую складку.

Филмор подошел к огню и перевернул броненосца на спину.

— Почти готово, еще минут десять — и можно есть.