— Не скажите… В бреду или нет, но вы со своими спутниками вышли точно на казачью заставу. А ведь заблудиться в горах и Прилогарской степи — проще простого. Стоило вам отклониться на пару верст в сторону… Но не будем о плохом. У вас дар, юноша.
— А как же я выйду отсюда? — Саше была приятна похвала, и он боялся, что предательски раскрасневшиеся щеки его выдадут.
— Ну, это несложно…
— Знаете, Саша, — Иннокентий Порфирьевич поджал губы, — я бы на вашем месте не торопился. Не знаю, конечно, для чего вы понадобились жандарму…
— Я же уже совсем здоров!
— Я бы этого не сказал… По совести говоря, вам еще месяц-другой стоило бы побыть под присмотром врачей. Последствия контузии, дорогой мой, так быстро не проходят. Порой она напоминает о себе даже спустя годы…
— Вы собираетесь держать меня под замком годы?
— Да что вы! Вот документы о вашей выписке. — Медик прихлопнул ладонью тоненькую картонную папочку. — Все подписано и проштамповано. Вы можете быть свободны хоть сейчас.
— За чем же дело стало? — протянул поручик руку за папкой.
— Саша, — проникновенно сказал полковник. — Я еще раз хочу сказать вам: эта война не для вас. Вам повезло остаться в живых тогда, под Гератом. Вы уцелели в бойне, устроенной принцем Ибрагимом. Наконец, вы отделались контузией там, где сложило головы множество людей. Про чудесное ваше бегство из плена я и не говорю. Может быть, довольно искушать Господа?
— Вы предлагаете мне бежать отсюда?
— Почему «бежать»? Вам положен отпуск по ранению, поручик. До полного выздоровления. Езжайте домой, подлечитесь…
— Я подумаю над вашим предложением, — Александр прикоснулся к папке нетерпеливыми пальцами, — Иннокентий Порфирьевич.
— Подумайте, Саша, подумайте… — Седых со вздохом отпустил папку. — И серьезно подумайте…
13
Родная квартира встретила поручика, отсутствовавшего дома почти два месяца, пылью и запустением.
Нет, никого за время его отсутствия тут, похоже, не было — пыль везде лежала ровным слоем. И хотя все тут было знакомо и привычно, Саша чувствовал себя так, будто оказался в этой тесной каморке впервые. Слишком многое уложилось в относительно небольшой промежуток времени с того момента, когда он, торопясь и кидая как попало вещи, собирался в тот самый поиск. Тогда думалось, что на несколько дней… Да и действительно: что это за срок — два месяца? А ведь в эти два месяца уложилось больше, чем у иных — в целую жизнь…
Оставляя в пыли четкие, как на лунной поверхности, следы рубчатого протектора, молодой офицер прошелся по комнате, бесцельно прикасаясь к вещам, корешкам книг… Надо было бы прибраться здесь, но желания не возникало. Чужое, временное пристанище…
«Как-нибудь переночую, — решил он, сдергивая на пол покрывало, исторгшее целое облако пыли с постели, и присаживаясь на простыню. — А завтра все равно встречать кавелинских „туристов“».
Документы о выписке были помечены следующей неделей, и, значит, поручик на несколько дней как бы не принадлежал никому — ни госпиталю, ни полку. Увы, эфемерная свобода не радовала Бежецкого.