На удивление, охранник оказался довольно спокойным малым. Колкостей и грубостей от него Спартак не услышал. Низкий уровень психосостояния предполагал то, что жестокие человеческие инстинкты вылезают наружу, а игрок постепенно становится более агрессивным.

Похоже, что у обыскивающего вертухая уровень был ещё не так низок. Он с явным неудовольствием посмотрел на то, как конвоиры Спартака не ведут, а буквально толкают вперед своими сапогами.

Досталось и пятой точке и задней части бедер. Последние удары были особенно неприятны и ощутимы. Учитывая, что в этой игре пока что чувствовалась только треть болезненных ощущений — в реальности от таких ударов у Максима подкосились бы ноги.

Он обернулся на охранника, пытаясь запомнить его лицо, но его опять грубо толкнули в сторону одной из распахнутых настежь камер. Такие же располагались вдоль небольшого коридора. По пять с каждой стороны.

Только в двух камерах были кованные железные двери. Одна оказалась не заперта. Проходя мимо неё, Максим заметил массивные кандалы, прикреплённые к торчащему из бетонного пола штырю с ушком на конце. Для особо буйных и сильных — понял Спартак.

Его втолкнули в прямоугольную комнатку площадью примерно три на два метра. Ровно столько, сколько нужно, чтобы помешать заключенным вести хоть какую-нибудь активную двигательную деятельность. Почти под потолком было сделано небольшое окошко шириной и высотой в два кирпича.

Макс внимательно осмотрел все помещение и с трудом вздохнул. Последствия жестокого избиения. Воздух до сих пор с натугой входил в легкие. Все-таки Плющи были настоящие «мастера» заплечных дел. Сняли мало процентов жизни, но обработали как следует. Если бы все ощущения были в игре на сто процентов — Спартак не пришел бы в сознание.

Макс прильнул к решетке и начал уныло разглядывать происходящее на заднем дворе. Ничего, кроме монотонной работы он не наблюдал.

— Ты кто? — послышался приглушенный голос.

Сомов отпрянул от решетки и завертел головой по сторонам — откуда доносится звук? Он что, совсем уже сошел с ума от побоев и напряжения последних дней? Не должен был. Люди, подчас, испытывают и большее давление на психику, но остаются верны своему рассудку.

В стене, с правой стороны, он углядел небольшой зазор — часть кирпича была выбита. Настолько, что этот дефект поначалу даже не был заметен. Наверное, охранники не заглядывают внутрь. Это неудивительно. Учитывая практически нулевое убранство камеры — спрятать что-либо тут не представлялось возможным.

Спартак подошел к небольшому, в несколько сантиметров, просвету, и прильнул к нему. Темнота. С той стороны кто-то тоже прижался к дырке. Макс отпрянул и рассмотрел в щели глаз говорящего.

— Кто ты? — нетерпеливо поинтересовался тот.

— Меня зовут Спартак.

На той стороне послышался нервный смешок.

— Неплохой ник. Странно, что я даже не подумал о подобном. Меня зовут Крот. За что ты здесь?

— Дал в морду одному из надзирателей, — буркнул Максим.

— Ого! Это что же он тебе такого сделал, чтобы ты его огрел?

Сомов пожал плечами. Потом спохватился, понимая, что собеседник не видит его и добавил:

— Я задал на построении вопрос по поводу обеда. Ему это не понравилось. Затем он плюнул в мою пайку, которую я взял без его разрешения.