Вернувшись в расположение Штурмового полка, напряг Каппеля отправкой разведки за линию фронта, а жандармов усилением контрразведывательных мероприятий. Получить информацию с той стороны можно, но не факт, что получится, поэтому постараемся хотя бы свои тайны сохранить. Конечно, полностью концентрацию войск не скроешь. Особенно в таком количестве.

Подготовленные за несколько месяцев резервы ждали приказа, а не как обычно сразу сходу шли в бой. Совершить очередное чудо и подготовить за короткий срок войско из мечтающих вернуться домой мобилизованных вряд ли получится. Так что я стоял на своем и запрещал использовать свежих солдат для насыщения боевых порядков.

Не сосчитать сколько сотен километров мы намотали, проверяя готовность резерва. Переброска войск проходила каждый день. Бесконечные маневры, маневры и еще раз маневры. Основное внимание уделялось формируемой конной армии, которая готова была в любой момент вступить в бой. Раз уж мы благодаря великому князю Николаю Николаевичу имеем лучшую кавалерию в мире грех этим не воспользоваться. В общем, время прошло с пользой и через несколько дней после возвращения в штаб фронта я слушал новый доклад Флуга.

— Мы доработали вашу идею и предлагаем показать противнику, что силами резервов Западного и Южного фронтов готовимся к наступательной операции на Краковском направлении, — загоревшись энтузиазмом Флуг провел указкой длинную линию. — Передвигая войска мы создадим суматоху для всех наблюдателей в Плоцке и Лодзе значительно ослабив линию фронта между двумя городами. Заодно покажем выявленному контрразведкой шпиону полную неготовность Варшавского гарнизона к отражению наступления.

— Сильно! Василий Егорович, вы думаете германцы поверят в настолько безумный план⁈

— Гинденбургу и Гальвицу придется поверить нам. Мы снимаем несколько корпусов и направим их к Сандомиру. Решительным натиском прорвать фронт и овладеть Варшавой… кто от такого откажется⁈ Волчий капкан обязательно захлопнется на оскаленной пасти.

— Принимается. Начинаем операцию «Волчий капкан».

Иногда бывает, что даже самый безумный план имеет право на жизнь. Генерал Макензен старый волчара и будь он самым главным среди немцев он бы ни за что не купился, но от Гинденбурга кайзер каждый день требуют результата. Несколько месяцев упорного бодания в стену кого угодно доведет до отчаяния. И немцы не просто клюнули, а заглотили весь крючок.

Операции подобного уровня идут месяцами, а время в ожидании идет слишком медленно. Нет ничего хуже ожидания. День за днем жизнь, как на иголках. Сколько раз я хотел подорваться и лично выехать к Лодзи, чтобы на месте все проверить и каждый раз останавливал себя. Мне стало плевать, что происходит в тылу и как-то из головы вылетело, что давно не получаю писем от жены. Мы ночами не спали, пытаясь предусмотреть все нюансы. И вот, наконец, ежедневные доклады участников операции о готовности войск вскоре сменились первыми столкновениями.

— Первый Туркестанский армейский корпус отступает под прикрытием казачьих полков, — доложил связист.

— Генерал Шейдеман просил что-нибудь передать?

— Никак нет, ваше императорское высочество!

— Можете быть свободны. Продолжаем операцию.

Вскоре донесения пошли одно за другим, и офицеры едва успевали наносить на карту новые данные.

— Продавили оборону третьего сибирского корпуса. Отступают.

— Разбита пятая стрелковая бригада. Противник продолжает расширять прорыв. Какие будут указания?

Сжать зубы и молиться за павших. Хотя больше всего хочется самому отправиться в бой с врагом. Отправить резервы сейчас или подождать еще немного? Нет, нельзя менять план.

— Ждем.

Через несколько напряженных дней, когда немцы заметно ослабили давление на других участках фронта, стало понятно, что Гинденбург все-таки решился начать операцию «Польский мешок» с лобового удара.

— По данным разведки в прорыв отправлена двенадцатая армия Гальвица и части девятой армии. Гинденбург собрал всех кого только можно, — напряженно произнес генерал Флуг. — Еще не поздно все отменить…