— Что ж, — проговорила она, — в таком случае…

Я взял ей два виски. Потом, заметив, что у нее вертится на языке вопрос, дал тридцать долларов.

— За две недели вперед, — пояснил я. — о’кей?

— Ах, ну что вы! — изобразила она протест, с этакой хрипотцой, во всей красе демонстрируя голос манерной светской дамы. — Платить вперед совсем не обязательно. Все-таки мы — мистер Уинрой и я — делаем это не ради денег. Считаем, что такие вещи в каком-то смысле наш социальный долг. Понимаете? Когда живешь в маленьком городке при колледже, надо…

— Слушайте, давайте дружить, — сказал я.

— Дружить? Боюсь, что я не совсем вас…

— Да ладно. Будьте проще. Я не успел приехать, как через четверть часа уже узнал обо всех проблемах мистера Уинроя.

Ее лицо чуть напряглось.

— Что же вы сразу-то не сказали! А то я тут, как дура последняя…

— Я ж говорю, — повторил я, — будьте проще! — И я осклабился, предъявив коронную свою улыбку — широкую, мальчишескую, открытую. — Когда мне втирают про то, как все завертелось, про дуру последнюю и прочую дребедень, у меня голова сразу кругом. А она и так у кого угодно закружится, стоит ему только взглянуть на вас.

Она улыбнулась. Положила руку на мое запястье и сжала.

— Вас, мужчин, только послушай! Или вы это в хорошем смысле?

— Конечно, в хорошем, неужто в плохом, — усмехнулся я.

— Боже, я, наверно, выгляжу ужасно! Нет, честно-честно, Карл… Ой, что я говорю? Не слушайте меня. Вот разболталась! Уже по имени к вам обращаюсь!

— Вообще-то, ко мне все так обращаются, — успокоительно произнес я. — Я даже и не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы кто-нибудь вдруг назвал меня «мистер».

«Но если кто-то попытается, против не буду, — подумал я. — И наверное, постараюсь к этому привыкнуть».

— Тут такое было, Карл, такое! Месяцами я не могла дверь открыть без того, чтобы передо мной тут же не вырос коп или газетчик, а потом… Только это я подумала, что наступила передышка, как все понеслось сызнова. Поймите, Карл, я не люблю ныть, я и сейчас не ною, но…

Ныть и жаловаться она, естественно, любила, да еще как! Это все любят. Однако дамочка, которая столь долго каталась как сыр в масле, не может не быть достаточно хитра, чтобы сверх меры нытьем не увлекаться.

Она сняла с волос резинку и слегка их взлохматила — как раз настолько, чтобы выглядеть по-свойски.

— Все это действительно ужасно, — сказал я. — И как долго вы планируете здесь кантоваться?