Я перевела взгляд с отца на Сэма. Тот еще ниже опустил голову и смотрел уже не на воду, а в пол. Я подошла к нему и обняла за плечи, а отец снова повернулся к нему и, шутливо шлепнув его по голове, сказал:

— Все не так уж плохо, Сэм. Привыкнешь. Ты не поверишь, но я поначалу чувствовал себя точно так же. Мне было тринадцать, я не мог спать по ночам.

— Но, дядя Билл, я… я… — на глазах Сэма вновь пока зались слезы. Он смотрел на отца и никак не мог заставить себя признаться, что боится темноты. Но мы все его хорошо поняли.

— Проходи попей с нами чаю, — пригласила мать. — Я испекла замечательный кекс.

После чая Сэм оставался у нас на кухне до тех пор, пока не послышался крик тети Филлис:

— Эй ты, Сэм!

Когда он ушел, мать сказала:

— Бедняга, он же не может без света, — она поднялась, задвинула стул под стол. — Все этот Дон.

Ни я, ни отец не сказали ни слова.

Вечером я вдруг почувствовала, что не могу больше сидеть в четырех стенах. Я поднялась к себе в комнату, потом опять спустилась, постояла у окна гостиной, отправилась на кухню, постояла у окна там. Дом стал казаться мне душным, захотелось вновь увидеть реку.

— Ты не против, если я прогуляюсь, мама? — спросила я.

— Иди, конечно, — сразу ответила она. — У тебя утомленный вид. Это все жара. Куда ты хочешь пойти?

— Пройдусь по берегу.

— Не хочешь, чтобы с тобой пошел папа?

— Нет, нет, — я торопливо покачала головой.

— Тогда выходи через парадную дверь.

Она не хотела, чтобы Дон, если он был сейчас в кухне или в комнате, которая, как и моя, выходила окнами на задний двор, увидел, что я иду на реку.

Я не стала подниматься к себе или даже причесываться, а просто сбросила фартук и быстро вышла через парадный вход. По улице я шла, ничем не выдавая своего нетерпения. потом свернула за угол и направились к холмам.

Но едва улица скрылась за склоном холма, как я побежала и не останавливалась до тех пор, пока не достигла берега реки. Я смотрела на воду и глубоко вдыхала воздух. Потом решила пройти до большой излучины — мне казалось, что я не была там уже много лет. Большая излучина на довольно извилистой реке была одна — в том месте, где она делала резкий поворот, огибая Брамтон-Хилл. Идти надо было добрых две мили, но сумерки еще и. наступили, и я знала, что успею вернуться до наступления темноты.

Я решила перебраться по камням на другой берег: тропа там бежала, не встречая препятствий, да и пейзаж был лучше.