После признания Андрея, Каеву задержали и, поняв, что ей уже не отвертеться, она активно начала приплетать его к соучастию. Вплоть до того, что это была его задумка, а она лишь несчастная овечка, пойманная в цепкие лапы льва. Пичхадзе, поначалу отмалчивался, но поняв, что ему грозит большой срок, начал активно сотрудничать со следствием. Он рассказал, что Каева шантажировала его пропиской, потеряв которую, он мог лишиться и работы. А на родине у него осталась жена и трое маленьких детей, которых нужно было как-то содержать. Прописку он в любом случае потерял и Каева откупилась от него стамитысячью. На эти деньги он должен был вернуться на родину и никогда больше здесь не появляться. Но всё сложилось не так, как Каева планировала.
Суд приговорил Каеву к двенадцати годам, а Пичхадзе к пятнадцати годам лишения свободы. Вину и причастность Левицкого Андрея установить не удалось. Разбирательство длилось два месяца. Всё это время Никитка жил у родителей Андрея, для которых появления внука стало приятной неожиданностью.
С Мариной он встретился лишь единожды, на суде. Лицо её было серое и на всех она смотрела исподлобья. В тот момент Андрей понял, что вот она – настоящая Каева во всей своей красе. Монстр в обличие девушки, жаждущий убивать. По её взгляду он ощутил, как она ненавидит его всеми фибрами своей души. Когда ей дали слово, она поднялась, приблизилась к железным прутьям и заговорила леденящим голосом, глядя Андрею в лицо:
«Я сожалею, что совершила такой ужасный поступок. Я жалею, что встретила тебя и полюбила. Жалею, что родила ребёнка от тебя, наслушавшись твоих обещаний, – говорила она как загипнотизированная, переполненная болью и ненавистью, – Это мой сын и я вернусь за ним. Ты меня понял? Сукин ты сын! Ты меня понял?!» – она вцепилась руками сцепленными наручниками в железные прутья и закричала на весь зал, так что вздрогнули все. И Андрей даже испугался, она ведь не врала, она вернётся за своим сыном. Судья приказал ей сесть на место и успокоиться.
После суда Андрей забрал сына, оформил над ним опеку и перебрался жить к родителям. На время. Пока всё не уляжется. Там —то уж точно никто не будет прятаться в темноте за дверями.
В Центре Восстановлении Здоровья всегда очень тихо. Большинство пациентов спит коматозным сном и возможно никогда не проснётся. А те, кому удалось, понемногу начинают ходить, блуждая по серым коридорам клиники. Изредка откуда-то из другого пролёта доносится смех какой-нибудь молодой медсестры, в которой уже поселилось холодное врачебное безразличие. Она не станет переживать за каждого здесь лежащего пациента, полностью уверенная, что таков этот мир. Такова суровая правда жизни; кто-то умирает, кто-то становиться успешным и богатым, кто-то влюбляется, женится, сходит с ума, добивается желаемого или наоборот падает, а кто-то вот так – лежит, подключённый к аппаратам, поддерживаемым жизнь, коих в ЦВЗ большинство.
Андрей, впервые за долгих почти два месяца пока велись следовательские и судебные разбирательства, вновь навестил Кристину. Он держал маленького мальчика и говорил ему: «Когда она очнётся, вы обязательно познакомитесь. Ты ей точно понравишься. Она любит маленьких деток. Вот увидишь.» Малыш с большущими глазами глядел на отца, обсасывая свой кулачок. Аура Андрея теперь стала серой и мерно колыхалась вокруг тела, переплетаясь с ярко-голубой аурой мальчика. Но их ауры по сравнению с Криситиной светло-светло серой, практически прозрачной, были наполненными жизнью и энергией.
Кристина печально наблюдала за всей этой картиной, иной раз сожалея, что вновь спустилась сюда. Возможно ей хотелось ещё раз побывать в мире людей, прежде чем она отправится убивать Безликого… Или он её.
Крис вернулась обратно. День подходил к концу. Меч был готов. Заточен. И буквально блестел перламутровыми переливами. Она оглядела убежище с грустным ощущением, что уже больше никогда сюда не вернётся. Правда вслух ничего не сказала.
– Снова спускалась вниз? – поинтересовался Сеня, как бы невзначай, любуясь своей работой. Меч и впрямь получился что надо, – Ну и как там мы? В норме?
– Более или менее, – ответила Крис, не став вдаваться в подробности. – Там уже наступила зима, – Она села на край кушетки, словно впервые пришла в гости и чувствовала себя не в своей тарелке, и стала наблюдать за Сеней. Он прекратил возиться с мечом, бережно поставив его в уголок между стеной и столом. Крис никак не могла отделаться от того порыва, что испытала на горе Самоцветов. И неважно что этому ощущению способствовали какие-то там пары какого-то вещества.
– Раз тебе придётся сделать это самой, то предлагаю потренироваться, – Сеня кивнул в сторону меча. Крис понимала. Она поднялась, чувствуя себя не в своей тарелке. Приблизилась к холодному оружию. Протянула руку и коснулась кончиками пальцев рукояти меча. Потом глянула на Сеню в тайной надежде, что он знает какой-то другой способ, возможно не столь рискованный. Но Сеня лишь со вздохом кивнул. Крис ничего не оставалось как взять в руки тяжёлый холодный меч, в прямом смысле ощущая его мощь и силу. Они вышли наружу. Пока Крис отлучалась, чтобы иной раз посмотреть на себя больную и беспомощную, Сеня успел соорудить чучело Безликого из мешка, набитого соломой и длинными извилистыми корнями, имитирующие трумбы. Чучело стояло на длинной деревянной палке и, чёрт бы его побрал, но в темноте оно и впрямь напоминало настоящего Безликого, только внезапно застывшего в одном положении.
Сеня встал где-то позади своего творения и в буквальном смысле привёл его в движение. Деревянные клешни зашевелились и Крис от неожиданности отступила на шаг назад.
– Давай попробуй пронзить ему сердце! – крикнул Сеня из-за спины чучела.
– Ладно, – неуверенно отозвалась она и подняла меч на уровень своей головы. Она приблизилась и вынесла меч вперёд, держа его обеими руками. Но как оказалось недостаточно крепко. Первая же ветка, ударившая по клинку меча, выбила его из рук Кристины.
– Если такое произойдёт во время боя, – Сеня перестал двигать чучелом и вышел к ней, поднимая меч с земли, – То это неминуемая смерть. Меч надо держать крепко. Не старайся сразу добраться до мишени. Бей по трумбам, пока это не ослабит его. И только потом бей в сердце, – Сеня встал позади неё. И теперь они вдвоём держались за меч в четыре руки. Он показывал, как правильно заносить меч над головой, как правильно опускать. Крис послушно подчинялась его движениям, при этом заворожённо глядя на него через плечо. В его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Ей неожиданно захотелось поцеловать его прямо здесь и сейчас, хотя момент не так уж и располагал.
Они несколько раз ударили по торчащим веткам, но не сильно, чтобы не сломать их, а потом сделали резкий выпад вперёд, как фехтовальщики и пронзили чучело прямо в сердце, – Вот так.
Сеня отошёл в сторону, оставляя меч в её руках.
– Готова? – осведомился он.
– Готова, – Крис постаралась вообразить перед собой настоящего Безликого и вспомнить фильмы про рыцарей, как умело они обращались с мечом в бою.