— С чего бы это?

— Считает себя бесполезным.

— Хм… — крестоносец задумался. Опыта воспитания детей у него не было. Те несколько бастардов, что у него имелись, росли сами по себе, в семьях матерей. А матери не смели обременять заботами феодала, удовлетворившись скромными (по меркам барона) и огромными (по меркам нищих пейзан) подарками.

Зато у рыцаря был реальный опыт командования отрядом. И пусть колобок выглядел необычно, вел он себя, как и любой мальчишка, принятый помощником оруженосца. Временами — безумно храбрый, временами — обидчивый, временами — грустный, временами — озорной.

Справляться со всеми этими напастями (в том числе и с излишней смелостью и перманентной тоской) рыцарь умел великолепно. Он знал одно замечательное средство, ни разу не подводившее и помогающее практически от всего вышеперечисленного. Тяжелый изнуряющий труд.

И хмыкнул он вовсе не потому, что не знал, что делать. Знал. Нужно придумать Фофану занятие. Такое, чтобы тот задолбался и выбросил из головы дурацкие мысли. Но вот не мог придумать, чем бы озадачить однорукого колобка. В абсолютно пустом подземелье.

С одной стороны — стена, с другой — тянущийся в неизвестность туннель. Рыцарь был в тупике. В обоих смыслах.

— Гофподин командир, — приподнялся на локтях Токик Цвок Токик. — Мы уже почти дофли. Офтался вфего один переход. И мы у двойника моего. Нам бы передохнуть, подлечитьфя…

— Да, — подтвердил батюшка. — Чувствую себя неважно… Полежу немного, потом помолюсь за здравие. Господь поможет.

— Ми-ми??? МИ?

— Нет, рука не отрастет. И глаз не появится. Но чувствовать себя станем лучше, синяки да шишки исчезнут. Отравление от гниляков мы подхватили… Трупным ядом. Оно тоже пройдет.

— Ми-ми???

— Ох-хо-хонюшки… Грехи мои тяжкие… Нет. Не смогу отрастить. В церкви, да с эликсиром, да после недельного поста можно, с Божьей помощью. А тут — нет.

— Ми?

— Конечно, помогу, как я ребенку откажу? Но после. Когда в мою церковь вернемся.

Фофан немного повеселел.

— Нам нужно назад вернуться, — внезапно сказал крестоносец.

— К-куда? — не поверил своим ушам Пендаль. — К… к некромантам? Или в церковь?

Не похоже на Константина — сворачивать с намеченного пути. И не бросит он свою даму сердца, даже ради Фофана. Который, как ни крути, и не человек даже. Хоть и… Хороший. Преданный, как собака. Да и Крот подтвердил: развивается у колобка душа. Сначала ее не было. А теперь есть. Маленькая и робкая, как мотылек. Но душа эта — удивительной чистоты и качества. «Такие чистые души бывают только у очень несчастных детей», — сказал Крот. И почему-то вздохнул.

Значит что? Назад — это в буквальном смысле? В пещеру? К мертвецам?