— Идите с ними, — предложил Нь. — Я скоро присоединюсь. — Он с презрительной благожелательностью, на какую способны только жулики, покосился на мои блинчики. — Это можете взять с собой.
Человек хорошего происхождения был бы раздавлен, но меня его презрение нисколько не тронуло. Я по-прежнему держал в руке тарелку и дожевывал последний блинчик, когда мы спустились в подземный гараж. Охранники и я.
Глава 47
Ты заметил, фаранг, даже в самых прекрасных современных зданиях подземные гаражи устроены так, будто их проектировал Сталин? Предвижу: настанет день, и произойдет архитектурная революция, после которой будут строить такие подземные гаражи, за которые можно умереть и в которых не надо умирать. Потомки, глядя древнюю хронику, станут восклицать: «Как они терпели такие унылые стоянки!» «Гнетущие» — вот подходящее слово. Я покончил с блинчиками и теперь не знал, как поступить с тарелкой. Я все-таки чувствовал себя униженным. И пока меня выталкивали взашей, терзался из-за того, что снова выставил себя дураком: «Ну зачем я попер в лоб? Надо было изобразить чертова гонконгского ювелира. Скажи на милость, о чем ты только думай? Все пытаешься доказать, что ты коп, а не консильери. Кого хочешь обмануть?»
Понятно, что в таком состоянии ума я ощутил облегчение, когда Нь подлетел на своем красном «феррари», распахнул пассажирскую дверцу и бросил:
— Залезайте.
Он был по-прежнему во френче а-ля Неру, но драгоценности куда-то спрятал, а две верхние пуговицы расстегнул, отчего производил совершенно иное впечатление. Голос стал на ноту ниже, жесты лишились «голубой» выразительности. Я не устоял и, прежде чем забраться в автомобиль, подал тарелку и серебряную вилку одному из охранников.
«Феррари» нарезал круги по дороге на гору Виктория с такой скоростью, что, казалось, создавал ударную волну. Автомобили меньшего размера уступали нам путь — богатство здесь свидетельствовало о власти, а каждый азиат убедился на собственном горьком опыте: сила всегда права. Нь заговорил только после того, как мы свернули с дороги.
— У вас нет права вести здесь расследование.
Я смиренно кивнул:
— Совершенно верно.
— Вломившись на нашу вечеринку, вы совершенно себя скомпрометировали.
— Святая истина.
— Если в Гонконге коп ведет себя подобным образом, я приказываю сделать из его яиц гоголь-моголь.
— Хорошее выражение. Откуда вы его взяли?
Нь позволил себе слегка улыбнуться.
— Одна из моих матерей была англичанкой. Как и одна из моих жен.
— Ваша английская жена мужчина или женщина?
Этот вопрос Нь почему-то нашел забавным и все еще смеялся, когда охранник впускал нас в его роскошный кондоминиум.
Мы оказались в разноуровневой гостиной с окнами от пола до потолка, через которые внутрь проникала темная энергия расположенного у подножия горы города. В глубине комнаты мягкий свет напольных ламп заливал два парадных портрета десяти футов высотой. Это были сидящие на искусно вырезанных и драпированных парчой стульях китаец и китаянка в зимних одеждах и отделанных мехом мантиях — под ногами пышный ковер. Рук и ног женщины не было видно, на обоих — длинные нефритовые ожерелья и украшенные серебром и золотом головные уборы. Сходство с предками Мой показалось мне настолько сильным, что я сделал шаг вперед, желая убедиться, не те ли это самые люди. Оказалось — другие.