Итак, Джимми начал играть "Вперед, христиане-солдаты".

Он повторял мелодию снова и снова.

Из открытых окон начали выглядывать люди. Затем из домов начали выскакивать дети. Они были взволнованы музыкой и все время спрашивали:

— К нам приедет цирк? Будет парад? Я попросил Джимми продолжать играть. Начали подходить подростки. Казалось, они были в форме. На некоторых из них были блестящие красные жилеты с чёрными нашивками на рукавах, и с буквами "ММ" на спине. Другие носили узкие брюки, белые рубашки и туфли на тонкой подошве и с острыми носами. Почти на всех красовались экстравагантные альпийские шляпы и тёмные очки.

— Господи, — сказал я про себя, — они пришли сюда. чтобы услышать что-нибудь хорошее. Они бы хотели быть лучше, чем они есть на самом деле, и они так не желают быть одинокими.

После того, как Джимми сыграл свою мелодию раз двадцать, собралась толпа ребят и девушек, человек сто. Они переговаривались и очень шумели. Непристойности сменялись свистом. Я взобрася на цоколь фонарного столба и начал говорить. Шум еще более усилился. Я не знал, что делать. Джимми качал головой.

— Они не слышат тебя, — сказал он, но я разобрал его слова только по движению губ.

В этот момент все вдруг изменилось. Наступила тишина. Я увидел, как подъехала полицейская машина, из которой вышли полицейские и стали пробираться сквозь толпу, прокладывая себе путь дубинками.

— Слезайте, — сказал мне один из полицейских и. когда я стоял перед ним, спросил:

— Что вы здесь делаете, готовите бунт?

— Я проповедую.

— Но здесь нельзя проповедовать. Уходите отсюда, у нас и без вашего сборища хватает хлопот.

К нашему разговору присоединились юноши и девушки. Они кричали, что полиция не имеет права запретить мне проповедовать, это нарушение Конституции. Полиция не согласилась с ними. Пока мы разобрались, в чем дело, нас уже вели к полицейской машине.

— Разрешите спросить, — сказал я, когда нас привезли в полицейский участок, — неужели я, как гражданин США, не имею права говорить на улице о чем хочу?

— Можете, — признали полицейские, — но только находясь под американским флагом.

Спустя полчаса Джимми снова начал играть "Вперед, христане-солдаты". На этот раз над нами развевался огромный американский флаг, который мы одолжили у директора школы. И я стоял на маленьком стульчике. Джимми направлял свою трубу на восток и запад, север и юг, и опять открывались окна и на улицу выбегали маленькие дети. А потом снова собралась большая толпа подростков, и я начал проповедовать. Но теперь в глазах толпы мы были героями, потому что вновь столкнулись с полицией.

Но наша популярность не изменила манер нашей аудитории. Я стоял на стуле и старался перекричать неистовствующую толпу.

— Я — провинциальный священник, — говорил я им. — Мой дом в пятистах километрах отсюда. У меня есть к вам послание.

      Но меня никто не слушал. Прямо передо мною обнимались парень с девушкой, остальные свистели, кричали, курили. Едва ли подходящее место для проповеди.

В отчаянии я опустил голову. "Господи, я даже не могу завоевать их внимания, — сказал я. — Прошу Тебя, помоги мне".