По полу растекся тягучий набат - майор с силой закрыл дверь. Жестянка абажура качнулась, пробросила свет...

            Незримой тенью замерли двое солдатиков в линялых от частой стирки гимнастерках...

            На дутом дерматиновом диване лежал изможденный, покрытый щетиной, военный. Рубашка, залипнув клочьями, топорщилась по телу. Рядом, разделяя внутреннее состояние спящего, с поникшими голенищами стояли сапоги.

            Бергер сидел напротив и ожесточенно клацал дыроколом...

            Выпин напрягся, гулким шагом прошел к столу и сел без разрешения...

            - Ну, давай по порядку... С самого, что ни есть начала, - комиссар, стуча дыроколом, приступил к разговору первым. - Только чуть пообстоятельней и поподробнее, пока я делами занимаюсь... Кстати, твоим делом тоже! А то написал, понимаешь, как сваи в землю заколотил!  Приходится вот отдельно разговаривать.

            - Поговоришь тут у вас...

            Выпин нервно качнулся. Фанерная седушка привинченного стула жалобно скрипнула, от чего безмолвная туша военного на диване шевельнулась и села, свесив ноги. Уткнувшись взглядом в холодный пол, человек с минуту шарил внизу и все никак не находил искомое, пока один из солдатиков не помог ему в этом. Схватив в охапку сапоги, китель и безвольное тело, попросту, вытолкал военного за железный порог...

            Вместе с протяжным стоном двери до Выпина дошло: только что перед ним "разговаривали" с его непосредственным начальником полковником Рохлиным! Дело принимало крутой оборот...

            Дырокол швыркнул, выплюнув на бетонный пол два белых кружка. Это было последнее, что выхватило сознание...  

            Через каждый час допроса Выпина били смертным боем. Майор пластался, скрипел оставшимися зубами, но показаний не менял. Окатив арестанта холодной водой, уставшие опера в очередной раз выскочили на перекур. Комиссар подошел к лежащему ничком майору и, взгромоздившись на стул, закурил сигарету.

            "Кто такой Крест и зачем он его покрывает?" По всему было видно: дело не в людях бежавших с объекта, и даже не в самом факте неслыханного, по своей дерзости, побега. "Тут что-то другое! Но что?

            Докладывая "наверх", Бергер, конечно же, опустил не стыкующие подробности насчет убийства начальника лагеря и, бог весть каким образом, всплывшего Креста. То есть об этом он, вообще, ничего не сказал. Одного того, что где-то рядом, под прикрытием существует объект В12, хватило с избытком. Москва проглотила наживку и сейчас торопила с вербовкой Рохлина, который отзывался скороспелым ГБ прямо в Москву.

            "Теперь не отстанут! - новая головная боль навалилась и никак не хотела проходить, несмотря на вторую пачку сигарет. - М-м-да... уж так устроен человек: выбрался с одного дерьма, тут же вступил в новое!"

            Комиссар чиркнул отсыревшею спичкой. Комок жгучей серы зашипел и фосфорицируя голубоватым огоньком, медленно расшевелил пламя и, наконец таки, зажег тоненький стержень...

            Гулко роняя шаги, Бергер подошел к столу и достал серую папку.

            Итак...

            "Симоненко Корней Петрович, украинец... Место рождения... Дело ... № ... начато... Анфас, профиль...", - все как обычно.

            Перевернул страницу. Порыжевшее, поддернутое паутинкою старости фото, невесело  бросило глянцем... Группа товарищей... Ну, это понятно сам Крест, а кто же вот этот? Придвинулся к лампе и обомлел...