32

НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ

Шли очень долго. Лезли по мосткам над цехами, потом пришли в такое место, где все мостки рухнули. И здания вокруг разметало. Круглая почти яма там была, агроменная, метров сто, наверное, и в глубину далеко. Голова сказал, что такую воронку из наших пушек не заделаешь, это ракета вражья была. До самого дна яма дымила, края осыпались, подходить страшно. На той стороне вроде обезьян видели, ага, но здоровкаться с ними не стали. Иголка сказала, что здесь пасечникам не место, вроде как охотничьи места для нео. И если нас засекут, ешкин медь, так жалеть не станут.

— Я рукокрылов второй раз вызвать не смогу, — признался Чич. — Вы уж сами, красавчики, справляйтесь… не боец я пока. Давай, левей бери, вон там, вишь, вроде шишки из золы торчат? Так это крыши кусок, до самой крыши цеха засыпало. Туда давай, если вход не завалило.

Чич не соврал, там длиннющий дом оказался, весь в глубину проваленный. Иголка задергалась маленько, когда до входа добрались. Только это не вход был, а пролом на высоте третьего этажа. Следов вокруг хватало, натоптали гады всякие. Я следы возле самого пролома потрогал — вроде свежих нет, можно идти.

— Внизу двое новых, но уже того… не опасны, — тихо сказал Чич.

Взял я его на закорки, а сам подумал, где это ты видал неопасных обезьян? Иголка заставила нас опять намочить тряпки и получше хари обвязать, чтоб не вдохнуть ненароком. Дык я и без того дряни наглотался, мутило, и слюна горькая под языком собиралась. И не выплюнешь толком, коли рожа замотана!

Ну чо, внутрях легко спустились. Чича взял на закорки, внизу рыжему передал, а после отшельник сам потихоньку заковылял. Там от пожара или от времени этажи обвалились, не разобрать, где пол, где потолок. Дерево трухой рассыпалось, мы по колено в горячую золу провалились. У самого низа Иголка меня за рукав схватила.

Еще одно Поле. Почти не видно, пыль только тучами летает. Внутри Поля крючья валялись с веревками, дубина в зубьях… и две лужи булькались.

— Новые… — ахнул Голова. — Растворило их, ты глянь, совсем растворило!

— Не совсем, — гоготнул Чич. — Эти вроде мокриц, я видал и похуже.

— Храни нас Факел, — рыжий в десятый раз перекрестился. Надоел он мне маленько, прямо как берегиня старая, все молится да крестится.

Долго низами под крышей шли, потом враз посветлело, под горой наружу вылезли. Здоровая такая гора, неровная, вся в колючих кустах и колдобинах, я ее с Факела прежде не замечал. Видать, далеко отмахали, ага. Ясное дело, отшельник слабый, через колдобины пришлось его на карачках тащить. Я стал думать, что такой напарник мне в трубе под рекой вовсе ни к чему, вдруг там плыть придется? Мне одной Иголки хватает, да и Голова после болезни — не шибко ловкий, ага. Но я позабыл, что Чич может мысли угадывать. Чич долакал вторую бутылку своего жуткого питья, похихикал надо мной и сказал, чтоб я ему животинку какую подстрелил. А иначе его точно придется нести, потому что новая рука жутко много сил из тела высосала, ага. Ясное дело, нормальные животинки на Пепел не забредают, их с Пасеки не выманишь. Голова сказал — будем по пути охотиться, и загнал пулю в аркебузу. Ну чо, поржали мы с Иголкой маленько, думали — совсем рыжий спятил. Но на то он и самый умный механик, мой друг, он вечно чо-то хитрое сочинит.

Ох, в какие места гадкие забрались! Вроде тихо вокруг, а все время башкой повертеть хочется, будто следит кто. А если ухи навострить, так вроде шепчет. Шепчет — и все тут, как я из уха дрянь такую вытрясу? Может, от гнуса шепот? Летала вокруг всякая зараза, норовила под рукава забраться.

— Гляди, — я показал Чичу человечьи следы или здорово похожие на человечьи, — вроде бы хомо, на ногах опорки. Тут они шли в гору, потом передумали. Мы сейчас идем прямо за ними. Я бы не стал их догонять, их больше десятка.

— Они уже мертвые, — хмыкнул Чич.

Холмы мусорные еще круче торчали, прям целые горы, ешкин медь. Дымили не на шутку, но поверх горелого слоя жирно зелень разрослась, кусты всякие. Голова сказал — тут мусор полезный скидывали, почва из него удобренная вышла, что ли. А еще он нашел тропку узкую, вроде как звериную. Это он верно угадал, что не человечью. И решил, что изловит дичь.

— Из нас кто охотник? — спросил я. — Ты, дурень, поперек ихней тропы уже так натоптал, что ни один зверь сюда не вернется.