— Давай не будем, о войне, — подмигнул я. — Все равно Победа будет за нами.
Я вновь наполнил бокалы. Дзинь! Мы чокнулись, отпили по одной трети. Марта вдруг отставил свой фужер на стол и взяла меня за руку. Ее ладони были горячие.
— Скажи мне, Алекс, она тебе понравилась?
— Кто? — я округлил глаза, напустив на себя святошный вид.
— Ты знаешь, кто, — Марта схватила меня пальцами за подбородок (цепкие пальчики, как коготки коршуна) и пристально взглянула мне в глаза. — Эта польская сучка, которую ты сегодня спас. А меня никто никогда не спасал… А она хороша, правда? Стан, как у лебедя. Ну что молчишь?
— Да как-то не обратил внимания, — слукавил я. — Я без очков плохо вижу. Они слетели с меня, когда этот тип на меня напал. И вообще не до разглядываний было.
— Признайся, — ее язык чуть заплетался. — Она лучше меня, да? — Марта отпустила мой подбородок и, приосанившись подпёрла свою наливную грудь обеими руками, отчего та стала напоминать два упругих мячика, как с плаката рекламы пива, где девушка с подносом несет кружки с пенным, а на поднос через слишком большой вырез блузки, утянутой корсетом, вываливаются эти самые мячики.
Вот, блин… Сцен ревности только мне не хватало. Я не стал оправдываться, а решил просто заткнуть ей рот поцелуем. Отставил бокал, и притянул ее к себе. Марта жадно ответила на поцелуй, провела рукой по моему затылку, с наслаждением перебирая каждую прядку моих волос и горячо выдохнула:
— Ты такой необычный Алекс… Не знаю, почему, но меня к тебе тянет. Она стала спешно расстёгивать пуговицы на моей гимнастёрке, а я, подхватив ее на руки, понес к кровати.
Растрепанная светловолосая голова Марты лежала у меня на плече. Девушка уснула, а я переваривал только что полученную разрозненную информацию. Она и впрямь оказалась сущим кладезем информации. Вряд ли она была настоящей находкой для шпиона, конечно, никаких секретных сведений она мне между делом не выболтала. Но теперь я куда больше знал про внезапно нагрянувшего в Псков Вольфрама Зиверса, так и про загадочную Доминику Радзивилл. История, на самом деле какая-то сложная. Как и любой аристократ, жениться граф был должен на девушке подходящего сословия, но он был большой романтик, поэтому первый его брак не вошел ни в какие официальные источники. Девушка была красивая, но рода совершенно не знатного. И сам факт женитьбы он от всех скрывал. И вот тут-то в его поместье в Страсбурге нагрянул его соратник по НСДАП Зиверс. Который, кстати, уже тогда занимал важный пост в Аненербе. Что там случилось точно, никто не знает, но красотка-графиня сбежала с Зиверсом. Жениться на ней Зиверс не стал, просто она сопровождала его хвостом всюду. Влюбилась, по всей видимости, в этого франта.
А потом на горизонте возникла эта самая Доминика. Очарованный Зиверс тут же бросил влюбленную дамочку. Бедняжка такого поворота событий не выдержала и повесилась. После чего историю благополучно замяли. Граф женился на девушке подходящего круга и заделал по-быстрому наследника, а Зиверс начал плясать под дудку невесть откуда появившейся сексапильной полячки. Трижды испрашивал у Гиммлера разрешение на ней жениться, но тот каждый раз находил какие-то отговорки. Ну да, все эсесовцы обязаны были получать разрешение на брак, чтобы чистота арийской расы не пострадала.
Что ж, обычное дело… Жизненные коллизии, ничего особенного. Правда, происхождение Доминики Радзивилл все равно осталось для меня тайной. Впрочем, похоже Марта и сама не очень много про нее знала. Или говорить не хотела. Она не была актрисой или певицей. Просто откуда-то появилась, и все. Выскочка, мол. Еще и полячка.
Доставать Марту и выпытывать подробности я не стал. По лицу было заметно, что если я еще хоть словом упомяну эту загадочную барышню, она мне двинет кулачком под дых. Или вообще с ноги пропишет. Что поделаешь, у девушек своя атмосфера…
Ну да ладно, узнаем потом другими путями, что это за птичку занесло в наши края…
Радзивилл… А может никакая ты не Радзивилл, дамочка? Ну очень уж громкая фамилия…
— Может нам на работу порознь пойти? — спросил я, натягивая утром свои штаны. Марта крутилась перед зеркалом, укладывая ровными волнами волосы.
— Зачем? — удивленно округлила глаза она.
— А тебя не скомпрометирует то, что ты ночевала с мужчиной? — я встал, подошел к ней со спины, положил руки на талию.
— В каком смысле, скомпрометирует? — она посмотрела на меня в зеркале.
Я даже слегка смутился от ее прямоты. Все-таки, отношение к сексу в Германии и в СССР тех лет было кардинально разным. Или я делаю далеко идущие выводы по одной только простой и прямолинейной Марте?