Поезд еще раз пронзительно засвистел и остановился у перрона.

Радость и ликование растянулось минут на десять — сошедших с поезда обнимали, громко приветствовали, грохали пробки шампанского, играл оркестр, кто-то даже принялся танцевать, но в такой давке это получалось не очень.

Бл*ха, что-то я не подумал про поезд… Если Наташа действительно засела в тех деревьях, то как он ей сейчас весь вид перегородил…

Через некоторое время тишина снова восстановилась, но слушать Черепенькина не стали — время его выступления закончилось. О чем ему взобравшийся на трибуну Рашер и сообщил.

— Друзья! — улыбнувшись во все зубы начал Рашер. — Границы Великого Рейха расширяются! И уже очень скоро, даже я бы сказал, прямо сейчас, нам потребуется много новых граждан, чтобы заселить эти бескрайние территории и привести их к порядку и процветанию! И наша с вами задача вносить свой посильный вклад в это ответственное дело!

Рашер улыбнулся и подмигнул. Публика засмеялась, раздались аплодисменты.

— Как вы все уже знаете, я и моя супруга много работаем над тем, чтобы повысить плодовитость наших женщин. И мы уже вплотную приблизились к тому, чтобы преподнести дар нашего открытия Великому Рейху…

Рашер простер руку над трибуной, явно подражая одному небезызвестному австрийскому художнику. Рука его указывала в сторону Каролины Диль. Она поднялась в полный рост, платье туго обтянуло ее большой живот. Раздался гром аплодисментов. И как раз в этот момент она резко дернулась и стала заваливаться на бок. На ее плече расплывалось темное пятно.

В яблочко! Молодец, Наташа!

Раздались вопли, снова началась давка, Рашер рванул с с трибуны к своей падающей жене.

— Надо помочь ей, — толкнул я Марту в бок. — Расстегнуть платье, чтобы легче дышать было…

Понятлива Марта, сидевшая, получается, ближе всех к Каролине, подхватила ту за талию, усадила и принялась спешно расстегивать пуговицы. Певичка внезапно пришла в себя и начала отталкивать руки Марты. Но секретарше графа вдруг пришла на помощь Доминика.

— Милая, ты в шоке, это для твоей же пользы… — пани Радзивилл плеснула на Каролину водой из стакана, склонилась к ней и рванула своими изящными пальчиками тонкую ткань платья. Ммм, женская солидарность, уважаю! Так приятно видеть этих двух фурий, работающих совместно…

— Оставьте меня! — закричала Каролина, пытаясь отбиваться одной рукой. Вторая, простреленная, не работала. Хм, как Наташе удалось так удачно попасть? Поезд же… Я вытянул шею, чтобы прикинуть. Ага, ясно. Просвет между вагонами. И Каролина удачно встала, когда Рашер ее представлял. Молодец, Наташка!

— Что это такое?! — воскликнула Марта, встала во весь рост и подняла на вытянутой руке поролоновый поддельный живот. Каролина вжалась в скамью, зарыдала и попыталась прикрыть обнажившуюся из разорванного платья грудь.

— Так это все был маскарад? — Доминика и Марта переглянулись и громко и радостно рассмеялись. — А шуму-то было…

— Снайпера, нужно поймать снайпера! — раздался чей-то почти тоскливый голос. Но выстрелов больше не было, толпа быстро успокоилась, осознав, что тут намечается какое-то новое шоу со скандалом и голыми сиськами.

— Герр Рашер, вы это имели в виду, когда говорили про дар Великому Рейху? — грозно вопрошал Зиверс. Но Рашер не обратил внимания на его вопрос, проталкиваясь к своей жене.

— Пропусти меня, сука! — он с силой толкнул Марту, но на ногах девушка устояла. И продолжала размахивать поддельным животом и хохотать.

— А смотрится как настоящий! — громко сказала она, потом приложила бутафорский живот к себе. — Скажите, доктор, если я такой нацеплю, я тоже стану национальной героиней?