А вдруг они действительно истолкуют происшедшее, как дело рук Запада? Нет, решил Тоуленд, они не могут не знать, что в мире нет таких безумцев. А если есть?

Он ехал еще три часа, жалея, что не выпил побольше кофе и поменьше вина, и прислушиваясь к радиопередачам, чтобы не заснуть. Он добрался до штаба Атлантического флота чуть позже семи – обычное начало рабочего дня. К своему удивлению, Тоуленд увидел, что полковник Лоу уже сидит за своим столом.

– Мне нужно прибыть в Леджун во вторник, вот я и решил приехать сюда и поинтересоваться, как развиваются события. Как доехал?

– Как видишь, остался в живых – это единственное, что можно сказать. Так что же происходит?

– Вот это тебе понравится. – Лоу протянул ему телекс. – Мы перехватили это сообщение с линии связи агентства Рейтер полчаса назад, и ЦРУ подтвердило достоверность происшедшего – они, наверно, тоже получили сведения из того же источника – КГБ арестовал некоего Герхардта Фалькена, гражданина ФРГ, по обвинению во взрыве бомбы в их гребанном Кремле! – Полковник громко рассмеялся. – Ему не удалось уничтожить советское руководство, но по сообщению ТАСС среди убитых оказалось шестеро юных октябрят – представляешь себе, из Пскова! – которые должны были обратиться с приветствием к членам Политбюро. Теперь разразится вселенский скандал.

Тоуленд покачал головой. Трудно придумать что-то худшее.

– Значит, они утверждают, что это дело рук немца?

– Западного немца, – поправил его Лоу. – Разведывательные службы НАТО уже сбились с ног, пытаясь разыскать его. В официальном советском заявлении приводятся его имя, фамилия и адрес – где-то в пригороде Бремена, – а также место работы, ему принадлежит какая-то маленькая фирма, занимающаяся импортом и экспортом. Больше никакой информации. Но в заявлении министерства иностранных дел говорится, что они рассчитывают, что этот «ужасающий акт международного терроризма» не окажет влияния на переговоры по ограничению вооружений в Вене и что, хотя они не считают, что действия Фалькена – это поступок террориста-одиночки, им все-таки «не хочется» верить в то, что мы имеем к этому какое-нибудь отношение.

– Забавно. Как жаль, Чак, что ты возвращаешься к себе в полк. Ты с такой легкостью подыскиваешь важные цитаты.

– Капитан, не исключено, что нам скоро этот полк потребуется. Мне кажется, что от всего случившегося пахнет дохлой кошкой. Вот смотри: вчера вечером завершающий фильм фестиваля Эйзенштейна, «Александр Невский», новый дискретный экземпляр, новая фонограмма – и в чем смысл этого фильма? «Вставайте, люди русские», на нас идут немцы. А на утро убито шесть русских детей – из Пскова! – и бомбу подложил немец. Единственное, что кажется немного странным, это то, что все сделано топорно.

– Может быть, ты и прав, – задумчиво произнес Тоуленд. Он выступал в роли нерешительного адвоката дьявола. – Ты думаешь, нам поверят, если мы расскажем об этом сочетании факторов газетам или вообще кому-нибудь в Вашингтоне? Все кажется таким безумным, прямо-таки набором случайностей – что, если русские с самого начала не стремились к излишней утонченности, рассчитывая, что в этом и таится подлинная утонченность? К тому же суть всего не в том, чтобы убедить нас, а в том, чтобы убедить свой народ. Ты ведь сам говорил, что у каждой медали есть и обратная сторона. Как твое мнение, Чак?

Лоу кивнул.

– Достаточно убедительно, чтобы взяться за проверку. Давай попытаемся разнюхать что-нибудь. Прежде всего свяжись с Си-эн-эн в Атланте и узнай, когда этот парень Садлер обратился с просьбой о съемках в Кремле. Сколько времени прошло после его запроса, когда ему дали разрешение, через кого он пытался получить его и не получил ли он согласия от кого-то другого, кроме того человека, с которым он обычно общался.

– Подтасовка. – Тоуленд произнес это слово вслух. Он не мог понять, проявляют ли они с Лоу поразительную проницательность или просто страдают манией подозрительности. Он не сомневался, каким будет мнение большинства людей.

– В Россию нельзя провезти даже журнал «Пентхаус», не пользуясь дипломатической почтой, и нас пытаются убедить, что немец сумел ввезти туда бомбу? А затем решил уничтожить Политбюро?

– А мы смогли бы сделать это? – задумчиво поинтересовался Тоуленд.

– Ты хочешь сказать, если бы в ЦРУ работали такие сумасшедшие? Господи, да это не просто безумие. – Лоу покачал головой. – Не думаю, чтобы кто-нибудь смог успешно осуществить такое, даже сами русские. Пришлось бы преодолевать несколько рядов защиты на границе и при въезде в Кремль. Просвечивание рентгеновскими лучами. Специально тренированные на взрывчатку собаки. Пара сотен охранников, причем из трех разных подразделений – армии, КГБ, МВД, – да и милиция, наверно, тоже. Черт побери, Боб, ты ведь знаешь, с какой паранойей они относятся к собственному народу. Как, по-твоему, настроены они к немцам?

– Таким образом, нельзя сказать, что он был безумцем, действующим в одиночку.

– И это значит…

– Да. – Тоуленд протянул руку к телефону, чтобы позвонить в Си-эн-эн.