— Не знаю, товарищ майор, — сказал Коля. Желудок привычно провалился куда-то вниз, ко дну кабины. — Может, и спланировано, только я не знаю.

Он не знал и, наверное, не хотел знать. Он вообще был удивительно спокоен, как будто всю жизнь готовился к чему-то такому важному, о чём ни за что не догадаешься, пока оно не наступит. И вот оно наступило — и ты точно знаешь, что всю жизнь шагал по невидимой, но очень важной дороге, именно к этому самому пункту назначения. И пройти осталось, может быть, пару шагов; главное, пройти их как следует, потому что путь-то уже проложен — всей твоей жизнью и проложен, — надо только найти в себе малую толику силы, чтобы дошагать его как следует.

Коля вышел из турболифта вслед за товарищем майором. В помещении коммуникационной башни мрачный Окто выспрашивал о чём-то не менее мрачного Старкиллера.

— М? — спросил Мясников.

— Здравия желаю, — по-русски сказал легионер.

— Желаю здравствовать. М?

— Ничего. Возможно…

Он повернулся к Половинкину.

— Ничего я не чувствую, — устало сказал Коля. Он смутно понимал, чего хотят от него Старкиллер и Окто, но мысль о том, что местонахождение человека можно определить, просто «почувствовав», по-прежнему казалась ему дикой.

— Лады, — сказал Мясников. — Отставить мистику. Предложения?

— Надо запросить «Палач», у них есть карты там…

— Нет таких карт, — покачал головой Окто, — сенсоры позволяют отличить живой объект от дроида, определить направление движения, примерно так.

— Малая группа, грузовик либо легковушка. На месте потрошить не станут, так что курс, скорее всего, в расположение ближайшего немецкого штаба…

— Нет, — сказал Старкиллер, — её повезут в столицу Державы Рейх.

— С чего бы? Хотя…

— Я чувствую.

Мясников сперва фыркнул, но поймал взгляд Половинкина и осёкся.

Взгляд у Половинкина стал стеклянный.

— Да, — сказал Коля, морщась так, будто его кололи невидимыми иголками, — Берлин.

Майор быстро развернулся к ближайшему стационарному вычислителю, уверенно тыча пальцами в экран, вызвал блок картографических программ.