— Как пел один товарищ, «не стоит прогибаться под изменчивый мир — пусть лучше он прогнется под нас»…
— Кто такой? — удивился Лаврентий Павлович.
Волков молча врубил Winamp и загнал в плейлист вышеупомянутую песню Андрея Макаревича. Берия внимательно прослушал, затем некоторое время размышлял. Внезапно лицо его прояснилось.
— А! Понял! Эта песня ничего общего с вашими словами не имеет — просто контекст…
Волков молча поразился тому, как легко Берия ухватил суть. Все же не зря товарищ нарком ел свой хлеб с маслом, и не зря пил наркомовский коньячок под лимон с икоркой. Личность оказалась и впрямь, замечательная и достойная. Во всех отношениях.
— Так вы утверждаете, что ход Истории можно изменить?
Андрей Константинович мрачно кивнул. Он не в первый раз уже менял ход Истории. И не такое уж это увлекательное занятие, как кажется дилетанту. Он не помнил, где читал следующее утверждение: «если бы не открытие Америки, то в двадцать первый век мир вступил бы с паровозами и дирижаблями». И это вовсе не повод для гордости современным американцам — это законы развития мира. Берия уловил, что его собеседник внезапно помрачнел, налил ему и себе коньяка, пригласил выпить.
— Что, я снова сморозил глупость?
— Да нет! — Волков выцедил коньяк, точно воду, — просто… ход Истории отлично символизирует такой простой предмет, как весы. Стоит одной чаше весов опуститься, как другая — поднимается. Лишь одна надежда есть у меня…
— На то, что не заметят? — скептически хмыкнул нарком, — вряд ли? Не такие уж Там дураки сидят — я отлично помню ваше повествование о петровской Эпохе. Слушайте, Андрей Константинович, а может — ну его? Я не последний, кому вместо благодарности влепят пулю…
— Да погодите вы! — поморщился Волков, — ведь не дослушали. Надежда не на то, что не заметят…
— А на что? — подался вперед нарком. С его вспотевшего лба упала тяжелая капля пота прямо на лакированную столешницу.
Андрей Константинович прикрыл глаза.
— А на то, что чаши изначально находятся в разных положениях. Тогда приведение Системы в равновесие не вызовет никаких побочных эффектов… тьфу, ты! Эффекты, конечно, будут, но не столь фатальные, как в моем предыдущем случае. Можно рискнуть.
Берия шумно выдохнул и вновь наполнил рюмки.
— А как узнать, что наша чаша ниже?
Волков хмыкнул:
— Выше! Ниже! Какая, к дьяволу, разница? Если ниже, то гирьку снимем; выше — добавим. Главное в нашем безнадежном деле, мой дорогой Лаврентий Павлович, не переборщить с гирьками. Если в их качестве использовать ядерное оружие, то и весы сломать можно. Надеюсь, я понятно излагаю?
— Нечто вроде Пирровой победы? — спросил Берия.
— Нечто вроде конца света. И, самое обидное, только нашего. Нашего дурацкого света. Человек, конечно, наделен разумом. Но не настолько, чтобы совершать разумные поступки. По большому счету, люди всего лишь разумные млекопитающие, и от факта наличия разума животными быть не перестают. Вот это — самая горькая правда нашей жизни.