— Это он поскромничал, — заметил Мойша.

— Не совсем, — отозвался князь. — Потому что в конце сразу добавил: «Но другие не знают даже этого».

— А откуда все это тебе известно, княже? — полюбопытствовал лекарь.

— Из книг, — просто ответил Константин. — Я ведь такой же, как и ты. Только ты учишься лечить и стараешься сделать это как лучше, а я учусь княжить. Вот только у меня это не всегда хорошо получается. Стараешься сделать как лучше, а получается… как всегда. Потому и учусь — и у книг, и у людей.

— А у других князей? — уточнил еврей.

— У всех, — коротко произнес князь. — Поучиться всегда есть чему. Вон и у тебя тоже.

— У меня? — искренне удивился Мойша. — Чему может научить глупый лекарь, который и сам-то недоучка, такого мудрого князя, как ты? Разве что тому, как надо лечить, да и то совсем немножечко, но я не помню, чтобы ты интересовался, как я составляю снадобья и для чего они служат.

— Я о другом, — пояснил Константин. — Например, об умении не сдаваться судьбе. Между прочим, очень полезный и наглядный урок. Вот я смотрю на тебя и верю, что еще сумею кое-что исправить. Ты же не сдавался обстоятельствам, которые были против тебя. Поставил себе цель — научиться лечить людей и все равно добился ее.

— Ты имеешь в виду царскую корону, от которой ты был в одном шаге? Ты все-таки хочешь ее получить? — помолчав, задумчиво спросил Мойша.

— Нет. Это не главное. Корона нужна для единства Руси. Я совсем о другом. Но для этого мне вначале нужно отсюда убежать.

Мойша как-то по-птичьи склонил голову влево и пристально посмотрел на князя.

— Я — лекарь, — произнес он медленно. — Я стараюсь, чтобы человек выжил, а не умер, чтобы он был здоров, а не болен. Я не люблю, когда люди плачут. Мне больше по душе, когда они улыбаются. Думаю, что когда ты убежишь отсюда, то на Руси прибавится тех, кто станет плакать от боли, горя и смертей. Ведь ты хочешь отомстить тем, кто посадил тебя сюда.

— Нет, — отрезал Константин. — Если я не убегу, то они сами отомстят себе. Я хочу их спасти. Скоро они пойдут в степь и встретят там свою смерть. Единственные полки, которые сумели бы победить тех, кто в степи, — это мои. Но их надо собрать, а без меня это сделать некому. Был, правда, еще один человек, но он сейчас далеко отсюда, если вообще жив. Теперь ты понимаешь, для чего я хочу убежать?

— Только не сейчас, — покачал головой Мойша. — Даже если бы я и захотел тебе помочь, сейчас ничего не выйдет. В Киеве полно ратников. Как ты пройдешь незамеченным?

— Они скоро уйдут, — вздохнул Константин. — Уйдут в степь, навстречу своей смерти. Но я все равно могу успеть. Если бы ты согласился мне помочь, то я бы назвал тебе одно имя. Этот человек может помочь собрать полки заранее, пока я здесь, а когда все уйдут из города и побег станет возможным, то я сразу выеду к ним.

— И ты доверишься еврею, который может тебя обмануть из страха перед карой? — спросил лекарь.

— Обмануть может любой, и неважно, кто он — еврей или русич. К тому же ты доверился мне и не побоялся. А если все будет как надо, то мы уйдем вместе, так что тебе тоже не грозит никакая кара.

— Это если все пройдет удачно, — заметил Мойша. — А если нет, то тебя вновь водворят в этот поруб, а меня… Да и нехорошо это. Служить надо одному, а то сам себя не станешь уважать.

— Это дело поправимое, — заметил Константин. — Представь дело иначе. Когда Мстислав Романович уходит из города?

— Через пять дней.