После неудачи в Илье положение осложнялось. Главари вынуждены будут принимать самые срочные меры к укреплению спаянности ватаги, и теперь надо опасаться убийства и бывших комбедовцев, даже из числа таких, которые по ошибке или из-за страха присоединились к банде.
— Значит…
— Нельзя давать им покоя. Надо…
— Ну и голова у тебя, дорогой! Только не по чину досталась. Я тоже именно об этом думал, товарищ Попов. Самое бесчеловечное сейчас — половинчатость и медлительность. Будем неотступно преследовать до последнего издыхания. Ни минуты покоя. Но и этого мало. Давай попробуем и слово. Напишем воззвание к казакам, в тайге налепим их и всюду на стенах общественных зданий!
Попов согласился, и мы сочинили примерно такое обращение:
Кто вам говорил, что вы против Советской власти? Вранье это и чепуха. Какие же вы враги трудового народа? Ошиблись вы, и за эту ошибку мы вас наказывать не будем. И за Илью не накажем. Ничего у вас там не вышло, и мы потерь не имели. Вернитесь домой! Пахать и сеять пора. Коней сдавайте, где брали, и оружие нам сдавайте! Беритесь за посевные работы. Никакого наказания вам не будет.
Людей только не обижайте и не троньте общественного добра!
Вернитесь домой, казаки! Побаловались и будет!
Обсудили с Поповым наше творение и крупно подписали. Знай наших!
Я настолько гордился этим нашим обращением, что копию его приложил к боевому донесению. Через несколько дней получил новый боевой приказ и оценку моих боевых действий. Вообще-то все одобрили, но я был немало удивлен, узнав, что правом наказывать или амнистировать я вовсе не наделен. Оказывается, такое право принадлежит только самой что ни есть верховной власти. Особенно не ругали, больше добродушно ухмылялись…
— Попов! Ты это читал?
— Специально послали. Не поленились… А что им еще с нами, болванами, делать!
Хорошо мне с Поповым. Толковый человек и деловой! На вид только тихоня.
Напав на след ватаги, начали яростное преследование. Издали щекотали нервы пулеметами и при малейшей возможности бросались на рубку. Мятежники боя не принимали и, меняя лошадей, уходили в глубь тайги. Заводные кони у них были, и в этом их преимущество. Хотя наши кони лучше казачьих, но они выбивались из сил. Потников сушить некогда было, и появились потертости.
Попов предлагал дневку. Иначе коней погубим.
— Нет! Никакой дневки. Упустим — где потом найдем? Помет смотрел? Овсом уже не кормят!
— Вымотают, чтоб потом напасть…
— Нет, не до нападения им. Неудача в Илье и потеря командира выбили их из колеи. Банда какого-то выхода ищет или чего-то ждет. Что она может ждать? Либо прибытия больших новых сил, либо примирения с нами. На новые силы у них уверенности нет, но на примирение надеются. Потому они и избегают столкновения с нами, избегают появляться в населенных пунктах, и за десяток дней уже не было ни одного акта насилия…
— Значит…
— Преследовать, товарищ Попов. Ни минуты им покоя!