Книги

Красная тетрадь

22
18
20
22
24
26
28
30

Фира перевернула первую карту.

– Король пик, – сказала Фира. Дедушка с добрыми глазами, нарисованный на карте, представлял собой рудимент отставшего государственного строя и не вызвал у меня никакой симпатии. Кроме того, ему следовало подстричься. – Это друг или неравнодушный к тебе покровитель.

Боря и Володя захохотали, я закрыл глаза и вздохнул.

– Интерпретация, – сказал я, – характеризует интерпретатора в большей степени, чем интерпретируемое.

– Что, Жданов, проведешь лето на коленях перед Максей? – хохотал Боря. – Неравнодушный к тебе покровитель, ой не могу, не могу!

Я сказал:

– Что еще можно узнать по поводу моего лета?

– Восьмерка пик – тень печали, – сказала Фира.

– Пионер не должен впадать в уныние, – сказал я. – Да и к тому же, это чувство слишком личное. Пионер не имеет право на личные чувства, ведь он общественное ставит превыше индивидуального.

Валя сказала:

– Ой, помолчи ты, интересно же.

Ее волосы тоже были распущены, но Валины волосы не доходили ей до плеч. Она сидела, подобрав под себя ноги, и почесывала колени. На ногтях у нее блестел золотистый лак, в неверном свете фонаря он казался трогательным и ярким.

В течение учебного года подобный внешний вид не поощрялся, но, конечно, начались каникулы, и я не стал делать ей замечание. Девочки есть девочки.

– Еще тебя ждут хлопоты, но в конце – примирение.

– С кем? – спросил я.

– С Максей, ясное дело.

– Я скажу Максиму Сергеевичу, как ты его называешь, – пообещал я.

Боря уперся языком себе в щеку, изобразив что-то весьма неприличное (впрочем, хочу думать, что подробностей я не понял).

– Этого карты не знают. Могу предположить, – сказала Фира, – что после хлопот и печали ты помиришься с кем-то, кто тебе дорог. Например, вы поссоритесь с Андрюшей и помиритесь.

Андрюша вздохнул так, словно наша с ним ссора уже решенный вопрос.