— Напомни об этом акуле! — Улыбка Ноя была весёлой, но плотоядной. Как у дельфина.

Из сокрытого до поры подводного хода появилось огромное тело. Ингвар потряс головой. Нет, это какие-то образы из сказок. Это он сам себя напугал. Тело хищницы было совсем не огромным, лишь чуть больше метра. Длинным оно казалось из-за хвоста, который ремнём тянулся ещё на метр.

Не акула из саг, что могла топить корабли. Но любой, кто видел на расстоянии вытянутой руки настоящую живую акулу, пусть и скромных размеров, понимал, какой ужас вселяют в сердце теплокровного эти мёртвые серые глаза и сплошь состоящая из зубов пасть, размыкающая голову пополам.

— Ной.

— Мочи эту суку!

Этот кровожадный клич был выплюнут с таким остервенением, что Ингвар не поручился бы, кого подбадривает Лоа — его, Великана, или акулу. На несколько секунд Нинсон застыл в нерешительности. Торопиться было некуда. Время не утекало. Оставалось сообразить, как половчее прибить эту гадину.

Что-то трогательное было в этой свирепой и безмозглой, как считалось, твари. В её мутных глазах прирождённого убийцы. В исполосованной шрамами морде. В дважды проколотом спинном плавнике. В ошалело мечущемся животном, попавшем в чуждую и гибельную пресную воду.

Колдовским мудрым взором Ингвар видел суть вещей и понимал, что ему предстоит лишить жизни маленькое и злобное создание, только чтобы продемонстрировать лихость Седьмому Лоа.

Одинокая правда Великана была в том, что это маленькое злобное создание не так уж отличалось от других маленьких злобных созданий— людей.

Ной же истолковал промедление по-своему.

— Не с трапа её мочи, дурень! Лезь в воду! Кидай руну! Бей в застывшую пасть. Пока акула будет там, ты из воды не выйдешь, понял? Лезь, давай!

Ингвар разозлился и спрыгнул в воду, держа острогу поперёк, как боевой шест. Хищная рыба совсем перестала соображать. Металась в воде, полной густых кровяных облачков.

Акула атаковала немедленно. Тем более что ей было сподручно кусать подставленную поперёк пасти острогу. Сработала ли это Исса, которую Ингвар постоянно холодил у себя между глаз, или злость ускорила его реакцию — движение Нинсона получилось мгновенным.

Ингвар оставил на остроге лишь одну слабосильную правую руку, чтобы придерживать тварь. Поднырнул под рыбу. Ушёл от удара бичом хвоста. Обнял акулу левой рукой. И вытолкнул из воды, встав на дно бассейна. Весила она не больше, чем он сам. А любой мужчина в состоянии поднять над головой собственный вес.

Нинсон знал, что его роста хватит достать до дна. Ещё во время неудачных опытов с бросанием остроги он понял, что глубина бассейна немногим более двух метров. С головой уйдя под воду, он дотронулся до светящегося дна, погрузился в холодные и липкие водоросли. Раздавил лопающиеся как икринки наросты с голубым светом внутри. Зарычал от натуги, исходя пузырями воздуха, но выпихнул-таки ошалевшую рыбу на сушу, под ноги Ною.

Вынырнул сам. Но не вылезал. Остался в воде. Только упёрся руками в острогу, не давая рыбине сползти обратно в бассейн. Он видел, как тварь задыхалась на воздухе, но знал, что Ной не из тех, кто будет долго ломать комедию. Либо сразу признает за ним право на подобное завершение испытания, либо снова заставит сражаться с акулой, спихнув её в бассейн.

Ной отошёл, чтобы его не задел молотящий хвост. Незыблемо упёр багор. Водрузил подбородок на руки. Всем своим видом показывая, что прождёт столько времени, сколько будет нужно. Минуту, или год, или век — ему не было особой разницы. Попробуй, одолей океан ожиданием.

Акула дёргалась. Ингвар мог её убить. Мог оставить как есть, с острогой в челюстях. Тогда оставалось ждатьсмерти акулы. И смерти гораздо более долгой и мучительной, чем мог бы подарить один мгновенный удар.

Что ж. Это должно было послужить ему хорошим уроком. И послужило.

Но отнюдь не уроком смирения. Ненависть полыхнула в пасмурных глазах.