Еще я надеялась, что мои старания оценят и, может даже, предложат мне небольшую стипендию.

Но была одна маленькая загвоздка.

Я хотела машину.

Поймите: я очень-очень хотела машину. Ужасно сильно.

И если бы я получила хорошую стипендию, возможно, мама с папой наскребли бы пару долларов из денег, отложенных на мое обучение. И купили бы на них что-нибудь симпатичное с четырьмя колесами и бензобаком.

Миссис Эймс наблюдала за мной.

Я окинула взглядом свои ногти.

— Единственная проблема в том, что… боюсь, у меня не хватит времени на все это, — протянула я. — У меня ведь столько времени уходит на кружок фотографии…

Я попыталась придать лицу одновременно ангельское и виноватое выражение. Потом сложила листовку пополам и положила на стол миссис Эймс.

— Какая жалость, — тихо проговорила она.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы дополнительные занятия мешали твоей самореализации.

— Полностью согласна, — еле слышно прошептала я.

— Мы с тобой поняли друг друга? — спросила она.

Я кивнула, боясь опустить взгляд.

Она улыбнулась, но попыталась скрыть это.

— Тебе пора возвращаться на урок.

Я встала, нерешительно потянулась за листовкой и засунула ее в кармашек рюкзака.

Не успел закончиться третий урок, как секретарша зашла в класс с запиской и передала ее мистеру О’Брайену. Тот помахал ею и подозвал меня к себе. Я выхватила листочек и прочитала, не отходя от учительского стола. Это была записка от специалиста, отвечавшего за профессиональную ориентацию: «Изменение в расписании: Алексис Уоррен, второй урок. Занятие в читальном зале библиотеки с мисс Нэгеш».

Мистер О’Брайен поднял на меня взгляд.