– Не говорите глупости! Вам нельзя в таком виде возвращаться домой. Женщины подобных «случайностей» не прощают. Она выгонит вас из дома.

– Вы не знаете мою жену. Я пользуюсь у нее абсолютным доверием.

Катя вспомнила, как он смотрел во время варьете на полуголых девиц.

– Пользовались. До первой помады на пиджаке! Ладно уж. Зайдите на несколько минут. Мы попытаемся исправить положение. И потом, – говорила она, журча как ручеек и заталкивая его в свой номер, – было бы преступлением отпустить вас сейчас. Вы сядете за руль и, одному Богу известно, что натворите. Я знаю, что надо делать в таких случаях. Через несколько минут вы будете трезвым, как стеклышко. А пока снимайте пиджак и садитесь в кресло.

– Но меня ждет жена. Она не заснет, пока я не приду, – пробормотал он осоловело. – Угораздило же…

Автоматическая дверь захлопнулась за ними, как мышеловка. Катя с облегчением перевела дух.

– Давайте сюда свой пиджак, – потребовала она и сама помогла ему раздеться. – Устраивайтесь, а я мигом.

Зажав пиджак подмышкой, она скрылась в ванной комнате. Первым ее побуждением было швырнуть пиджак на каменный пол. Но, передумав, она повесила его на крючок, развернув таким образом, чтобы не размазался об стену ее «автограф». Открыв кран, Катя постояла несколько минут, созерцая бегущую струю, потом завинтила кран и вернулась в комнату.

Марк сидел в кресле, отключенно глядя в одну точку.

«Интересно, – подумала Катя, – он вдребезги пьян, а значит у него вырублен самоконтроль. Он оказался в гостиничном номере с «молоденькой», соблазнительной особой. Ночью. Вдвоем. Казалось бы, что мешает ему воспользоваться случаем. Так нет. Даже сейчас он не реагирует на меня, как на женщину. Облезлый дешевый козел! Ну погоди же. Ты получишь свое сполна. Сегодня. Сейчас.»

Она неспеша подошла к бару, где у нее заранее были сделаны кое-какие приготовления, всыпала в бокал сразу три порошка снотворного, залив его ромом, и все тщательно смешала.

– Вот, Марк. Выпей это залпом, – сказала она, протягивая гостю полный бокал. – Тебе сразу полегчает. Испытанный метод.

– А что это? – поинтересовался он, тщетно пытаясь подавить икоту.

– Аспирин с ромом. Действует безотказно.

Он взглянул на свою спасительницу с благодарностью и, приняв из ее рук бокал, послушно осушил его. Катя села напротив, наблюдая за ним. Марк изо всех старался держаться, убеждая себя, что ему необходимо встать и уйти. Но слабость, разливавшаяся по всему телу, не давала ему даже пошевелить рукой.

– Пойду пока просушу феном твой пиджак, – сказала она, вставая, – чтобы ты мог поскорее надеть его.

Закрывшись в ванной, Катя неспеша сняла с себя украшения, смыла косметику, сменила туфли на тапочки и вернулась обратно. Марк, обмякнув как мешок, заваливался на бок, сползая с кресла ногами вперед.

– Э-э, дружок, да ты сейчас заснешь прямо на полу! – всполошилась она. Это не входило в ее планы.

Она подхватила Марка подмышки и насильно заставила встать. Его голова болталась, как мячик на пружинке. Он еще не утратил способности повиноваться, но глаза его уже не открывались. С большим трудом она, чуть не волоком, дотащила его до постели и, усадив, принялась раздевать. Что-то невнятно бормотавший Марк либо не сознавал вовсе, что с ним происходит, либо сквозь сонно-пьяный дурман ему казалось, что он в заботливых руках родной жены. Он даже пытался помогать ей стягивать с него рубашку, майку, брюки, трусы.

Разделавшись, наконец, с раздеванием, Катя уложила его в постель и с мрачным сарказмом долго обозревала тощее тело с четко обозначенными ребрами, тазобедренными костями и коленными чашечками, с пучками черных кудряшек на груди, подмышками и внизу живота, с убого откинутым на сторону, нелепо оголенным отростком плоти, гордо именуемым «мужским достоинством». Когда взгляд ее вернулся к его лицу, он уже крепко спал, и казалось не было силы, способной его разбудить. Она намеренно не прикрыла его ни одеялом, ни простыней.