— Может, уступишь? — просительно сказал он. — Я за ценой не постою!

— Возможно, позже, — стараясь обрести уверенность в себе, ответил я. Слишком быстро и неожиданно все это происходило. — А пока прости, боярин, нам уже нужно уходить.

Василий Иванович намек понял, но не спешил возвращаться к своей компании, видимо, слишком ему понравилась царевна в мужском обличии. Он попытался найти повод нас задержать:

— А тот наш разговор обдумал?

— О чем мне думать? Я свою цену назвал, так что это вы теперь думайте!

— Давай сговоримся на пятидесяти червонцах? — предложил он, отвлекаясь от любви и возвращаясь к любезной его сердцу политике.

— Нет, торг тут неуместен. Прости, боярин, нам нужно идти.

— Ну, смотри, смотри, — с хорошо скрытой угрозой в голосе сказал он, — больно ты, князь, как я погляжу, несговорчивый!

Больше говорить нам с ним было не о чем. Я взял «мальчика» за руку и повел во внутренние покои. Метрдотель, занятый новыми гостями, этого не заметил, а слуги побоялись вмешаться, Мы с Ксенией вошли в какой-то коридор, в который выходило несколько дверей. Я начал их открывать по очереди. Это были небольшие номера, в которых, видимо, и происходили основные закулисные действия. Пока они были пусты. Царевна была напряжена и сильно напугана, что ощущалось по ее руке, которую я так и не отпустил.

— Ты ищешь Федора? — перед последней дверью спросила она.

— Да, нам нужно срочно отсюда уходить. Его-то бояре обязательно узнают.

— А зачем я понадобилась Шуйскому? У него что, своих холопов мало? — задала она мучивший вопрос.

Я не ответил и распахнул последнюю дверь. Федор оказался в этой комнате. Сценка, которую мы увидели, значительно изменила мою позицию касательно того, что раскованная сексуальность появилась только после победы одноименной революции. Для избранных, видимо, никогда не существовали жесткие нравственные нормы, как и границы дозволенного.

— То-то цари умирают, как правило, относительно молодыми, слишком эмоционально перегружаются, — подумал я, спешно закрывая перед Ксениным любопытным носом дверь. Однако сделал я это недостаточно быстро, она успела увидеть слишком много.

— Какой ужас! — воскликнула она и посмотрела на меня округлившимися глазами. — Ты видел?!

— Федор, — позвал я царя в узкую щель, — нам срочно нужно уходить!

В ответ из комнаты донеслось только утробное рычание и женские стоны. Я решил, что сейчас царевна засыплет меня вопросами, но она молчала, только изо всех сил сжала руку. Я посмотрел на нее. Она, видимо, после того откровенного зрелища как вдохнула, так и не выдохнула из легких воздух.

«Будет мне сегодня ночью небо в алмазах!» — подумал я и опять позвал:

— Федор, нам нужно срочно уходить!

— Ну, чего там еще?! — со злостью спросил он, высовывая в дверь потное лицо с вздувшимися на висках венами.