17. О святыне.

Закат в горах не долгий. Вот ещё ярко светит солнце, но буквально в течение получаса все стремительно меняется и окружающий мир погружается во тьму. Величайшие контрасты в природе, высота и глубина пространства, торжество небесного над земным. Чёрные скалы, как стены колодца, сжимают видимый мир, до кажущегося светлым, ночного, усеянного звёздами, неба.

Сюда я попал в этот тонкий промежуток времени, когда солнце уже ушло, а звезды ещё не заполнили небосвод. Казалось ночь приходит не сверху, а снизу. Тьма как будто выдавливала свет, поднимала его и сейчас красные лучи ещё играли на заснеженных вершинах, превращая их в искрящиеся рубины. Отражённые багровые сполохи окрашивали открывшуюся картину в зловещие, жуткие тона, добавляя таинственности и сюрреалистичности. Хотя казалось — куда уж больше. Раньше тут жил отшельник.

«Что же тут произошло?» Я смотрел на небольшую долину, сейчас напоминавшую поверхность луны. В центре, где раньше располагалась пещера старика, возвышался кратер. Да я не ошибся. Кратер действительно возвышался, потому что его массивные стены были не ниже четырёх метров, а диаметр около двадцати. О глубине, с того места, где я находился, судить было тяжело и, присмотрев относительно безопасный маршрут к воронке, начал спускаться в низину.

Земля все ещё не остыла, и сейчас от неё поднимались тонкие струйки пара, ранее скрывавшие от меня детали произошедшей катастрофы. Обоженная бушевавшим здесь пламенем поверхность во многих местах потрескалась. Там же где температура достигала космических показателей, гранит оплавился, превратился в стеклянную массу и широкие линии такого, ещё тёплого, теста тянулись к центральному кратеру. Карабкаясь через осыпи, я взобрался на стену воронки и замер. В середине большой, оплавленной, пышущей жаром чаши стояла стеклянная, кажущаяся ледяной, скульптура мужчины. Отшельник.

«Поздравляем, Вы первый обнаружили святую реликвию».

Давным — давно у одного царя умирала молодая красавица дочь. Он грозил своим придворным врачам смертью, но их старания были тщетны. Тогда он созвал волхвов со всех земель в надежде найти выход. Три дня и три ночи совещались волхвы и дали царю такой совет: "Надо принести жертву Богам. За девицу должны умереть семь благолепных ликом юношей знатного рода". Царь тот час послал воинов собрать со всего царства самых красивых и богатых молодых людей. К утру следующего дня приказание было исполнено, и тронный зал заполнился пленниками. Из семисот человек было выбрано сначала семьдесят, из семидесяти выбрали семерых без единого изъяна.

— Отрубить им головы. — Приказал Царь, и поспешил к одру своей дочери. Но прошли день, ночь, а девушке становилось все хуже и хуже, следующим утром она умерла.

В тоже время, на другом конце земли, поднимая пыль, по дороге брёл нищий. Лицо его было истерзано морщинами, остатки волос свалялись, спина не разгибалась. Путь его проходил мимо небольшого селения. Вдруг он услышал пронзительный крик.

— Помогите! Мои детки, они сейчас погибнут! — Навстречу ему спешила женщина с искажённым от ужаса лицом.

— Что случилось? — спросил нищий.

— Мои детки умирают! К нам в дом заползли гадюки и покусали их! — задыхаясь, молила женщина. — Я позвала жреца, и он сказал, что мои дети скоро умрут, если какой‑нибудь чужой человек, добровольно не отдаст себя в жертву Богу за них. Никто из нашего селения не в силах согласиться на это. О, я несчастная вдова! Горе мне!

"Ну что же, прах я, в прах и возвращусь. Толку от меня нет на земле. Близких не имею. Дни провожу в скитаниях, ночи под звёздами, дома у меня нет. Моя жизнь ничтожна, пустота мне имя, так хоть какую‑то пользу принесу", — пронеслось в голове странника.

— Где ваш дом, я согласен отдать свою жизнь. Веди скорей. — Ответил он. Женщина упала на колени перед ним, рыдая и обнимая его ноги.

— Идём же, полно. Я не стою этого. От меня плохо пахнет. — Нищий поднял женщину, и они поспешили в её дом. Войдя в него, он увидел троих детей, лежащих в агонии на большой постели.

— Боже всего, что есть и было и будет, прими мою жизнь за жизни этих невинных созданий, не погнушайся мной, навозом земным. — Произнёс незнакомец, и тут же пав, испустил свой дух.

Столпившиеся люди с изумлением увидели, как дети пришли в себя, и агония оставила их. Рядом с ними на полу, лежало одетое в лохмотья белое тело неизвестного странника. Ни кто он, ни откуда, ни какую жизнь прожил этот человек, так и осталось не известным.

Не то имеет большую ценность, что богато и красиво, а то, что низводит себя до понимания глубочайшего смирения, и тем самым приобретает настоящую любовь ко всему. И нет большей любви, чем добровольно и осознанно отдать свою жизнь за других людей.