— Ты бежал что ли? — хихикнула Алиса, пытаясь отвернуться от его губ.

— Летел, теряя тапки, — честно признался Глеб, пытаясь снова поймать ее рот своим.

— И волосы назад? — продолжала она ехидничать.

— И — да, — он снова не спорил.

Бросил попытки целовать в губы, стал обжигать ртом ее щеки, шею, нос. Везде, где мог достать.

— Зря спешил, — Алиса уперлась ладоням ему в грудь. Не очень помогло. Примерно так же, если бы она пыталась сдвинуть с места скалу.

— О, нет. Не зря, — Глеб снова нашел ее рот своим.

Алиса сжала губы изо всех сил, но он продолжал целовать, сменив тактику. Мягче, нежнее. Дразнил кончиком языка, уговаривая уступить. К поцелуям Глеб прибавил прикосновения. Для убедительности. Ладони скользнули под майку, гладили живот, задевали грудь, затянутую в спортивный топ.

Алиса захныкала, снова отворачиваясь от его поцелуев. Ей было хорошо и плохо одновременно. Она хотела выставить его за дверь и в то же время прижить к себе крепче, не отпускать никогда. Наглющая физиономия Геллера просила хорошей пощечины, но губы требовали поцелуев.

Не в силах больше терпеть, играть, дерзить, Алиса вымученно простонала:

— Зачем? Иди к ней… Ты ее хотел.

— Тебя, Лис. Я тебя хотел. Обхитрила меня — убежала. Еле догнал.

Он водил губами и языком по ее шее, рисуя одновременно пальцами узоры на спине. Алиса продолжала вяло сопротивляться.

— Не надо было.

— Надо. Очень надо.

Глеб протолкнул ладонь под резинку штанишек, сжал ее попу. Алиса в ответ сжала в кулаках его майку.

— Ты выиграла, Лисичка, — признался он, чтобы не дать ей опять возражать, — Не злись. Затупил — признаю. Но я же здесь, с тобой. Не с ней.

— Благодетель хренов. Тоже мне монаршая особа. Может еще спасибо сказать, что приперся? На колени бухнуться?

— Не надо, — хохотнул Глеб, — Лучше я сам.

И он действительно стал медленно опускаться, прокладывая путь из поцелуев по ее телу.