В пятницу я заехала за ней в школу и отвезла к доктору Рамси, предварительно с ним договорившись. Присцилла поинтересовалась, зачем.
— Доктор хотел посмотреть тебя еще раз через пару месяцев. Они как раз прошли.
— И он будет во мне ковыряться?
— Возможно.
— Не хочу!
— Повтори еще раз, да погромче, чтобы тебя услышали в Далласе. Потому что, если ты говоришь серьезно, придется обращаться к твоему отцу. Твой официальный опекун — он. Ну так что?
Присцилла умолкла. Примерно через час Джим вызвал меня к себе в кабинет.
— Сначала хорошие новости. Вшей у нее нет. Теперь плохие. У нее сифилис и триппер.
Я выругалась, облегчив душу. Джим покачал головой.
— Леди так не выражаются.
— Я не леди. Я старая кошелка, и у меня неисправимая дочь. Ты сказал ей?
— Родителям я всегда говорю первым.
— Хорошо, давай теперь скажем ей.
— Погоди. Я предлагаю положить ее в больницу, Морин. Не только из-за гонореи и сифилиса, а из-за того эмоционального состояния, в котором она окажется, узнав, что у нее. Сейчас-то она держится с вызовом, почти надменно — но что с ней будет через десять минут?
— Все в твоей воле, Джим.
— Позвоню в Мемориал Белла и спрошу, нельзя ли поместить ее туда немедленно.
22
СПИСОК ЭСТЕТИЧЕСКИ УСТРАНЯЕМЫХ
Меня разбудил шум. Я все еще сидела в кромешном мраке фургона, прижимая к себе Пикселя.
— Пиксель, где это мы?