— Да уж, убедилась в этом. — Приподнявшись на цыпочки, я стала искать глазами Джейка. — Скажи, а кто-нибудь из боссов Метрополитен и Музея естествознания до этого общались с Квентином?
— Думаешь, если бы он раньше попался им на глаза, наша бы сделка сорвалась?
— Ну а сама-то ты как думаешь? Музей этот основали люди старой закалки. Очень богатые, очень белые, ярые пресвитерианцы. И в Музее естествознания приблизительно то же самое. Пускай отцы-основатели уже давно в земле, но это место все же никак не подходит для сборищ столь пестрой публики.
— Кто-то из участников проекта, должно быть, основательно подготовил почву. Наша фирма лишь поставила точку. Кстати, на мой взгляд, это наиболее грамотная рекламная кампания из всех, что проводились к западу от Миссисипи. Контракт готовила самая респектабельная в городе юридическая фирма. А появление Квентина припасли к торжественному открытию, чтобы он сделал объявление.
— Ну и как все прошло? — поинтересовалась я.
— Слышишь этот гул? Спонсоры, пресса, важные гости — в общем, все присутствующие, как мне кажется, потрясены услышанным.
В поисках более тихого места Нина отвела меня к маленькой нише, что прежде служила воротами мавзолея Дендура, собираясь рассказать о пропущенной мною презентации.
— Ты слышала о Пьере Тибодо? — Она кивнула в сторону возвышения, где стояла небольшая группа музейных деятелей и откуда в этот самый момент сходил высокий темноволосый мужчина. Подняв указательный палец, он подал своим коллегам какой-то знак, и они расступились, пропуская его.
— Разве что понаслышке. В городе он не так давно.
Менее чем три года назад Тибодо сменил на посту директора Метрополитен Филиппа де Монтебелло.
— Все организационные собрания инициативной группы вел он сам, — сообщила Нина. — Идея совместной экспозиции — его детище. Яркое, остроумное, нестандартное. Тебе обязательно нужно с ним познакомиться…
— Дамы, нельзя прислоняться к экспонатам! — окликнул нас бдительный охранник.
Мы покинули нишу и стали искать другое укромное место.
— Давай уйдем отсюда, а то разговора, боюсь, не получится, — предложила я. — В этой египетской галерее живых шакалов не меньше, чем каменных, стоящих на вечном карауле. Думаю, бедный Август даже помыслить не мог, что возведенный им памятник станет местом, где устроят самую модную вечеринку с коктейлями в Манхэттене.
— О каком Августе ты говоришь? — Нина, спускающаяся за мной по лестнице, удивилась: — Это же египетский храм!
Я ходила в Метрополитен с раннего детства, поэтому большинство постоянных экспонатов знала достаточно хорошо.
— Ну и что? Хотя его и соорудили неподалеку от Асуана, приказ о возведении издал правивший в то время римский император Август. Храм построили в память о двух утонувших в реке юношах, сыновьях нубийского царя. Прости, Нина, но сегодня я слишком много времени провела в морге, и мне не по душе чья-то идея устроить прием на древних могилах. Неужели дело дойдет до того, что следующую вечеринку задумают провести на Арлингтонском кладбище?
— Тебя бы взбодрила порция шотландского виски, Алекс. Жаль, что его тут не подают. Давай уйдем сразу, как только позволят правила приличия. Смотри, что это за старушенция прилипла к Джейку?
Седовласая леди, увешанная сапфирами сверх всякой меры, схватила Джейка под руку и, пригнув к себе, что-то нашептывала ему на ухо. Заметив нас, он избавился от собеседницы и направился к нам. Подойдя к ступеням храма и взойдя на нижнюю, я достала из кошелька пару монет, собираясь их бросить в ров.
— Взгляни на этого крокодила, дорогая. В Египте он считался самым опасным существом, воплощением духа зла. — Джейк потянулся, пытаясь задержать мою руку, но я все же успела кинуть в воду на удачу, так сказать, пару четвертаков. Эбеновый крокодил хищно разинул пасть, словно покушаясь на более существенную добычу, чем те закуски, что разносили по залу и предлагали гостям.