— Я тоже рада встрече, отец.
— Моя маленькая Каори…
Но ни слова, ни сопровождавший их жест — настоятель притянул девушку к себе и нежно поцеловал в лоб — не были похожи на поведение любовника. Скорее — отца. Ахо был наставником Каори в сосьетте, именно он, разглядев в семилетней девчонке гигантский потенциал, превратил ее в первоклассную мамбо, а потом, заняв высший пост в Католическом Вуду, потянул Каори за собой.
— Ты превосходно выглядишь.
Он усадил девушку в кресло, а сам пристроился напротив, на диване.
— Спасибо, отец.
В отличие от Ахо, внешность которого выдавала чистокровного кафра, в Каори смешалось много кровей. В чертах ее изящного, привлекательного лица можно было угадать не только предков-дагомейцев, что плыли некогда в трюмах невольничьих судов, но и индейцев, китайцев, испанских конкистадоров и английских пиратов. По крови, что текла в жилах Каори, можно было воссоздать историю Америки.
— Впрочем, этот комплимент тебе можно говорить постоянно.
— Ты слишком добр ко мне.
— Нет, Каори, добры к тебе духи Лоа. А я говорю то, что вижу.
Матовая кожа — кофе с большим количеством молока, большой рот с пухлыми, едва-едва вывернутыми губами, ямочки на щеках — смешение кровей породило цветок редкой красоты. Вопреки распространенному среди мамбо поверью о связи длинных волос с колдовской силой, Каори не боялась стричься и обожала замысловатые прически. Сейчас ее густые волосы были собраны в тринадцать аккуратных, похожих на маленькие розы, пучков, равномерно расположенных на голове. И странная прическа, способная испортить внешность иной женщины, лишь добавила девушке привлекательности.
— Мне понравилось, как ты донесла мое неудовольствие до архиепископа Карвалья, — мягко произнес Ахо.
Возжаждавший власти духовный лидер Боливии принялся плести интриги, настраивая монсеньоров против настоятеля храма Иисуса Лоа. Слухи дошли до Ахо, и он отправил ученицу уладить возникшую проблему.
— Архиепископ оказался невосприимчивым к аргументам, — ровно ответила Каори. — И даже попытался продемонстрировать мне свою силу.
Причем не только колдовскую. Карвалья не воспринял сексапильную посланницу Ахо всерьез и попытался ее изнасиловать.
— Не думал, что ты с ним справишься.
— Разве настоятель храма Иисуса Лоа выберет выразителем своего неудовольствия слабака?
— Это не было экзаменом, Каори, — улыбнулся Ахо. — Я действительно думал, что архиепископ проявит разум и воспримет мои доводы. Но мне не жаль, что я ошибся. — Настоятель помолчал. — Ты очень сильная мамбо.
— Духи Лоа добры ко мне.
— Да, — согласился Ахо. — Добры.