– Но перспективные. И палки нам в колеса ставить не будут.
– А Горбушин что, будет?
– Горбушин с женой разводится, – сказал Слободанов, этим самым ответив на заданный вопрос.
Если Глеб жену за измену не простил, значит, он мог затаить зло и на Кузьмина. Загонит злого джинна в компьютерную бутылку, а в час «икс» выпустит его, натравит на своего обидчика. А обернуться это может катастрофой…
– Вон, Василиса сколько ждала… – добавил Слободанов.
– Как она там? – поморщился Валентин Юрьевич.
Дождалась Василиса своего часа, нанесла удар в спину. Кириков все отрицает, но ведь ясно же, кто за ним стоял, без Василисы здесь точно не обошлось. Следствие держит ее под подозрением, но обвинение не предъявляет, скорее всего, Кириков получит срок, а она останется на свободе.
– Да как, живет в своем старом домике, носа не кажет. В огороде у себя возится… Ты, Валентин, только скажи…
Кузьмин покачал головой. Не надо добивать Василису, выгнали из дома, отобрали клуб, и хватит с нее. Пусть копается в своем огороде. Отчего ушла, к тому и вернулась. Судьба у нее такая, в дерьме копошиться, и не надо было ее из этой трясины вытаскивать…
Глава 10
Медленно тянулось лето, час за часом, день за днем, и вдруг оно уже позади. Так и жизнь пролетит – сегодня еще двадцать шесть, а завтра уже сорок. Четырнадцать лет Сергею дали, он все еще в тюрьме, но в скором времени его отправят на этап. Нет никакого желания его ждать, да она и не будет, но за эти четырнадцать лет в ее личной жизни не произойдет никаких изменений. Постареет, зачерствеет, но как было, так и останется – ни мужа, ни детей. Да она уже усыхать начала, в своем спортивном костюме смотрится, как та клуша. Впрочем, ей все равно…
Двадцать шесть лет. Двадцать шесть свечей должно быть в торте, но кому нужны эти церемонии? Обычный ужин у нее сегодня. Обычный ужин в день рождения. Куриные отбивные, салат, бутылка вина – вот и все удовольствие. За окном дождик постукивает, в камине огонь потрескивает, тихо в доме, тепло, уютно, на душе спокойная тоска. Да ей другого и не нужно…
Звонок прозвучал тихо, но Василиса вздрогнула, как будто в соседней комнате выстрелил пистолет. Кого это принесло в нелетную погоду да еще вечером? Она откинула плед, поднялась с кресла-качалки, вышла в прихожую, глянула на экран домофона. В глазок видеокамеры смотрел какой-то внешне симпатичный парень. В руке он держал зонт, но его черные волосы казались мокрыми. То ли он их давно не мыл, то ли это специальный эффект мокрых волос, а может, он просто попал под дождь еще до того, как у него появился зонт.
– Я вас слушаю, – уныло сказала она.
Если это какая-то добрая душа решила побаловать ее стриптизом к дню рождения, то пусть этот красавчик убирается к черту.
– Здравствуйте! Вы – Василиса? – скороговоркой, волнуясь, но при этом стараясь сдерживать себя, проговорил он.
– Допустим.
– А я – Глеб. Глеб Горбушин, возможно, вы слышали обо мне!
– Да как-то не приходилось.
В ее голосе прозвучали нотки, предвещающие окончание разговора, и парень еще больше зачастил: