Василиса не встрепенулась, не зыркнула на него, но все-таки колыхнулось возмущение во взгляде. Он опустил голову, тяжко, с гнетущим пониманием кивнул.
Спору нет, Сергей совершил поступок, поднялся в ее глазах на недосягаемую высоту, но тут же рухнул вниз. Не могла она превозносить убийцу, поклоняться ему и тем более ждать.
– Обещать ничего не могу, – сказала Василиса.
Но в то же время она могла и дождаться его. Нет у нее никакого желания заводить роман с мужчиной, устраивать личную жизнь, возможно, так в одиночестве и проведет пятнадцать лет. Сорок ей будет, когда вернется Сергей, это еще не старость. Возможно, сойдутся два одиночества…
Из Москвы она отправилась в свою деревню, в клуб заезжать не стала – не до того. Голова разболелась – сил нет, выпить бы пару таблеток цитрамона, принять горячий душ и лечь, вот и все, в чем она сейчас нуждалась.
Она подъехала к дому, нажала на кнопку брелока, но ворота даже не дернулись. Зато из калитки вышел незнакомый мужчина холено-холуйской внешности. Есть такие индивидуумы – пытаются изображать барские замашки, а холопская сущность сочится из каждого движения. Он тускло посмотрел на Василису, с важным видом поднял руку и небрежно пошевелил пальцами, подзывая ее к себе, но из машины она не вышла, всего лишь опустила стекло.
– Василиса Евгеньевна? – Он подошел к ней, остановился, покачнулся на широко расставленных ногах и только собрался сообщить ей важную новость, как она и без слов обо всем догадалась, поэтому язвительно спросила:
– Валентин Юрьевич сердится?
– Я не знаю, сердится господин Кузьмин или нет, но этот дом принадлежит ему…
Дальше Василиса слушать не стала. Закрыла окно, сдала назад, развернула машину и, стараясь держать себя в узде, поехала к своему старому дому.
Ворота открылись легко, но проехать во двор Василиса не смогла – мешали чемоданы и коробки с ее вещами, которые, непонятно как, здесь оказались. Их собрали, вывезли из особняка, но как они оказались на закрытой территории? Впрочем, какая разница как? Не об этом думать нужно, а о свершившемся факте. Кузьмин лишил ее права на свою законную собственность, и она вернулась к своему разбитому корыту, заботливо склеенному в лучшие времена.
Василиса позвонила в клуб, связалась с Альбертом и узнала печальную новость – поганая метла прошлась и по ее рабочему кабинету, там сейчас находился официальный представитель господина Кузьмина. Для нее места в клубе уже не было, и ничего с этим она поделать не могла.
И еще она позвонила в банк, где хранились ее деньги. Кузьмин не имел доступа к ее счетам, но вдруг он каким-то образом заблокировал их? Но нет, окончательно кислород ей не перекрыли. И валютный счет в свободном доступе, и рублевый, а там достаточно большие деньги. Она вполне могла начать новое дело, но зачем напрягаться, когда можно просто жить на проценты? Тихо жить, спокойно, не привлекая к себе внимания.
Удар, еще удар. Звон металла, скрежет зубов, крики, стоны… Стальной клинок скользнул по кольчуге, патлатый, с диким оскалом воин этого как будто и не заметил, но тут же последовал новый удар. В этот раз меч вошел в живот под прямым углом, с силой раздвигая железные кольца. Вошел по самую рукоять… Валентина Юрьевича передернуло изнутри, рука потянулась к дистанционному пульту, и телевизор погас. Он перевел дух с таким ощущением, как будто сам только что вышел из боя, из этой кровопролитной сечи на мечах и саблях.
Он откинул одеяло, расстегнул пижаму, глянул на свой живот – вдруг от сильного потрясения на ране разошлись края? Но нет, не выступила кровь на повязке, нормально все. Да и не могло быть по-другому. Он в точности соблюдает постельный режим, следует предписаниям врача, поэтому и рана почти уже зажила. Швы недавно сняли, а скоро и вовсе домой отпустят.
Сначала дверь приоткрылась, только тогда в нее постучали. Он сказал «да», и в палату зашел Слободанов, в прошлом его друг, а в настоящем – первый заместитель. От дружбы пришлось отказаться из практических соображений. Нельзя дружить со своими подчиненными, это правило Валентин Юрьевич готов был выбить золотыми буквами на стене своего рабочего кабинета в числе прочих формул делового успеха.
Слободанов угодливо поздоровался, с елейной улыбкой спросил о состоянии здоровья, в ответ Кузьмин показал ему на стул. Видит же Саша, живой он, зачем спрашивать?
– Что-то не так? – всматриваясь в подчиненного, спросил он.
– Ну, есть момент, – кивнул Слободанов.
– Говори.