Придворный молчал, мрачно разглядывая оборванца.
-- Этот человек задолжал вам в августе семьдесят второго, -- добавил Александр, несколько обескураженный малым результатом своих слов. -- Его зовут...
-- Не надо, шевалье... не стоит называть здесь это лицо. Я все понял, -- почти прошептал господин де Бризамбур. Ален облегченно вздохнул. Слуги вопросительно глядели на господина, все еще не решаясь отпустить пленника.
Придворный слабо махнул рукой, и Александр почувствовал себя свободным. После второго взмаха руки воспитателя принца шевалье де Бретею вернули оба кошелька, патент и заемное письмо.
-- И верните моему другу его книгу! -- вмешался малолетний шевалье де Шервилер. -- Это я ее ему подарил!
Ошеломленный происходящим, Бризамбур лишь вяло кивнул. Затем собрался с силами. Необходимо было спешно примириться с посланником шевалье де Бретея.
-- Вот ваша книга, капитан. Вы свободны. Надеюсь, вы понимаете, что произошла досадная ошибка, -- осторожно проговорил придворный. -- Я принял вас за другого. Но, полагаю, справедливость не позволит вам отрицать, что во многом вы сами были в этом повинны. Я понимаю, всему причиной возложенное на вас поручение и спешка, однако постарайтесь впредь... э-э... не путать королевскую резиденцию с Сен-Жерменской ярмаркой.
Дворяне учтиво раскланялись, словно попытка одного прирезать другого была не более чем дурным сном. Александр собирался уходить, когда Бризамбур остановил его:
-- И, кстати, капитан, передайте мое нижайшее почтение господину полковнику и оставьте себе тысячу ливров из тех пяти. Не стоит расстраивать господина полковника рассказом о нашем маленьком недоразумении.
Господа де Бризамбур и де Шервилер наблюдали, как офицер скрылся за поворотом, а потом гнев воспитателя обрушился на воспитанника:
-- Итак, шевалье, из-за вашего легкомыслия, из-за вашей навязчивости я чуть было не оскорбил благородного офицера. Неужели вам не понятно, что если дворянин, уважая ваше происхождение, не смеет вас покинуть, то это не значит, что у него нет неотложных дел?
Мальчик виновато опустил голову, вспоминая, как обидел доблестного офицера. Бризамбур ждал.
-- Я больше не буду, -- наконец-то вымолвил юный шевалье. -- Слово чести.
-- Ну что ж, шевалье, вас ждет ее величество, -- буркнул воспитатель, размышляя о наказании для мальчишки, которое бы произвело на щенка впечатление, но вместе с тем и не вызвало бы негодования против воспитателя. Кто знает этого принца Релинген, вдруг он вернется в Париж через неделю? Бризамбур вспомнил, с какой скоростью принцы и короли имеют привычку ссориться и мириться, и подумал, что из-за них у простого придворного вполне может снести голову, причем в прямом смысле этого слова. Опала королевы Наваррской и недельное заточение любимцев короля случились слишком недавно, чтобы об этом можно было забыть. Король, королева-мать, супруги Релинген и Бретей -- нет, это было слишком много для одного Бризамбура...
-- И что у вас случилось? -- раздался хмурый голос капитана де Нанси, в сопровождении четырех солдат вступившего в коридор. -- Еще один призрак?
Бризамбур бросил на мальчика предостерегающий взгляд и барон усмехнулся.
-- А, понимаю, этот юный шевалье опять потерялся. Знаете что, Бризамбур, повесьте ему на шею колокольчик, как корове. Все равно среди его побрякушек он не будет заметен.
Ален обиженно вскинул голову и шагнул вперед.
-- Ее величество меня ждет, -- гордо объявил он и пошел прочь, даже не поклонившись капитану королевской стражи.
Александр де Бретей пересекал двор Лувра и с тоской размышлял, где раздобыть обещанные Бризамбуру деньги. "Придется занять", -- со вздохом решил капитан, прикидывая, что за десять лет ему, возможно, удастся покончить с долгом. "А теперь -- в баню! В ближайшую..." Шевалье де Бретей чувствовал, что еще одной встречи в подобном виде он не переживет.