В два часа Лора вымыла чайник и чашки, надела жакет и шляпу и качала ходить взад-вперед по гостиной, ожидая кэба. В два тридцать она уже начала нервничать, и когда наконец приехал кэб, она встретила его с такой радостью, которая отодвинула на задний план боль расставания с домом. Она даже не успела ни о чем подумать, как уже ехала по улицам Лондона, не бросив прощального взгляда на знакомый фасад. Решительно и серьезно Лора сосредоточила все свои мысли на новой работе и своем будущем.

Особняк выглядел еще внушительнее, а ступени еще круче, чем она помнила. Кэбмен донес ей вещи до порога, и Лора наградила его благодарной улыбкой и щедрыми чаевыми. Он отказался от денег и сочувственно посмотрел на нее, давая понять, что догадывается о ее положении, и от этого у Лоры даже защипало глаза. Когда кэб уехал, она надела очки, и, гордо подняв голову, подошла к двери. К счастью, дверь отворилась прежде, чем она успела постучать, и она поняла, что ее приезд был замечен. Однако, дворецкий посмотрел на нее холодно.

— Меня зовут мисс Воэн, — сообщила Лора с большей уверенностью и надменностью, чем это ей было свойственно. — Меня ждут.

— Вход для прислуги находится с другой стороны, — и он начал закрывать дверь.

— Я гувернантка, — возмутилась Лора. — Мы не пользуемся входом для прислуги.

Она, конечно, не была уверена, имеет ли она такие права, но хотела показать с самого начала, что ее нельзя запугать.

Дворецкий, вероятно, признав ее право пользоваться парадным входом, открыл дверь настолько, чтобы она могла войти и позвал лакея забрать ее багаж.

— Пожалуйста, известите сэра Мэтью, что я приехала.

— Сэра Мэтью нет дома. Я сообщу ему, как только он вернется. — Дворецкий, которого звали Паркер, обратился к лакею: — Мисс Воэн будет жить в комнате для гостей, смежной с детской.

Лора прошла через огромный мраморный холл, направляясь прямо к парадной лестнице. Гувернантки не пользуются черной лестницей — по крайней мере, такие как она. Она не смогла сдержать восторженного возгласа, когда лакей открыл дверь ее комнаты. Она ожидала увидеть голый пол или потертый ковер, выцветшие шторы и старую мебель. В действительности это была аккуратная, светлая комната со шторами и покрывалом на кровати из английского ситца золотисто-желтого цвета. Кровать выглядела очень удобной; здесь же был большой шифоньер, комод и даже письменный стол. Комната поражала уютом и теплом.

— Как здесь тепло, — воскликнула Лора, еще в холле заметив, что дом обогревается, и с любопытетвом посмотрела на радиатор.

— Это все он, — объяснил лакей, поставив чемоданы, — он не скупится на тепло.

— Это заметно, — согласилась Лора, почувствовав, что за день она промерзла до костей. — Какая приятная комната! Здесь жила прежняя няня?

— Нет. — Лакей отвечал сдержанно. — У нее была комната по соседству с детской.

— Кто присматривает за мисс Мирандой по ночам?

— У нее есть две горничные, одна из них постоянно при ней.

Лакей держался с ней не слишком дружелюбно. Он не одобряет то, что няню уволили, а вместо нее взяли гувернантку, решила Лора, когда он ушел. Это значит, что вся прислуга недовольна, и придется преодолевать их предубеждение и особенно трудно будет с горничными в детской. Без сомнения впереди будет много трудностей, но в такой замечательной комнате невозможно было отчаиваться. Отогревшись душой и телом, Лора начала распаковывать вещи. Ее занятие прервал стук в дверь, и в комнату вошла горничная с подносом.

— Мистер Паркер сказал, что, возможно, вам захочется чая с дороги.

— Большое спасибо.

Прежде чем Лора успела сказать еще что-нибудь, девушка окинула ее пристальным взглядом и поспешила уйти. Рассмотрела меня, сказала Лора своему отражению в зеркале, чтобы рассказать другим. В этот момент горничная и лакей, несомненно, находились где-нибудь на кухне и описывали эту бедную невзрачную личность, у которой настолько не сложилась жизнь, что она вынуждена стать гувернанткой. Гувернанток всегда считали неудачницами; никто добровольно не выбирал эту службу, на нее поступали по необходимости. Няни были дородными, розовыми и счастливыми, излучали тепло и радость, а гувернантки были худыми, бледными и несчастными и безуспешно пытались вложить знания в не желающие учиться головы. Каким-то образом, подумала Лора, ей придется стать сочетанием того и другого.