– Мне совестно тратить время на себя, – призналась я. – У нас полным-полно дел, а я вдруг пойду водить кистью по холсту.

– Совесть тут ни при чем. – Его руки крепче сжали мои бедра. – Забывать о себе тоже нельзя. Если есть желание писать картины, не надо его подавлять.

– В Веларисе до сих пор не у всех есть жилье. Ютятся, кто где.

– И все равно это не повод забывать о себе.

– Еще вот что. – Я прильнула лбом к его лбу, вдыхая знакомый запах лимона и моря. – У меня полным-полно сюжетов, которые просятся на холст и даже требуют. Если я выберу один и начну писать картину… не знаю, готова ли я увидеть то, что выплеснется из-под кисти.

– Понимаю. – Риз гладил меня по спине, стараясь успокоить. – Если ты не готова пойти к художникам через два дня – не беда. Пойдешь через два месяца. Но тебе обязательно нужно сходить и попробовать.

Риз оглядел спальню, потом уперся взглядом в толстый ковер:

– Если хочешь, превратим твою старую спальню в мастерскую.

– Не надо, – перебила я. – Окна там дают не слишком много света… Не удивляйся. Я проверяла. Единственное пригодное место – гостиная, но не думаю, что нашим понравится запах масляных красок.

– Вряд ли кто-то станет возражать.

– Я сама возражаю. И потом, мне нравится уединение. Меньше всего хочется видеть у себя за спиной Амрену, критикующую каждый мазок.

– Амрену мы утихомирим, – пообещал Риз.

– В таком случае мы говорим о разных Амренах.

Риз улыбнулся, еще крепче притянул меня к себе:

– Между прочим, День зимнего солнцестояния еще и день твоего рождения.

– И что?

Я старательно пыталась вытравить эту дату из собственной памяти и памяти других.

Улыбка Риза превратилась в кошачью ухмылку.

– А то, что ты получишь сразу два подарка.

– И зачем только я тебе проболталась?